Архангельские былины и исторические песни, собранные А. Д. Григорьевым. Том 2

№ 217. Дунай. Местная модификация сюжета дополнена некоторыми факультативными деталями. Описывается, как Дуная на ремне вытаскивают из погреба (ср. № 227); выразительно характеризуется душевное смятение Опраксии, узнавшей, что ее увозят силой (то же, но не так подробно в № 245); король сравнивает князя Владимира с нищим и каликой перехожим (ср. №№ 245, 282, 284). Как и в ряде других архангельско-беломорских текстов, использован сказочный эпизод с девицей, спящей в шатре, хотя позднее Дунай с Настасьей все же сражаются. Пообещав повиноваться Дунаю, «как лист травы», Настасья трижды пускает в него срелу, оправдываясь неудачной стрельбой в лет по птицам (то же в №№ 282, 284, но в них она покушается на богатыря один раз).

№ 218. Иван Гординович. В целом придерживаясь типовой сюжетной схемы, в деталях повествования сказитель нередко отступает от традиции. Князь Владимир правит «во Римском городе» (перенос из духовного стиха об Алексее, человеке божием). В описании поединка соперничающих женихов использованы мотивы из «Ильи и Сокольника» (по молитве обессилевшего богатыря «прыбыло ему силушки цють не вдвоё»); из «Дуная» позаимствовано предложение Овдотьи жить по-старому, по-прежнему. С вестью о похищении дочери король посылает к Идолищу Данилу Белого (персонаж повестей и сказок о Еруслане Лазаревиче). Эта вставка ничем не оправдана — первый жених Овдотьи все равно приезжает в Чернигов и расспрашивает о ее судьбе. К волшебным сказкам восходит еще одна деталь: Идолище проверяет, чей конь окажется сильнее в борьбе за «пшеницю белоярову». Самоубийство опозоренного героя изредка встречается и в других архангельско-беломорских вариантах этой старины. В финале оригинально описано выяснение отношений между богатырем и его невестой («Как Овдотьюшка будёт звать миня?» и т. д.). Иногда певец выходил за рамки былинного лексикона («труп целовецеськой», «письмо», «камыш-трава»).

№ 219. Васька-пьяница и Курган-царь. Краткий вариант местной редакции сюжета, в котором опущен ряд важных эпизодов. Крестовый брат Василия Добрыня вместе с ним отправляется против татар, хотя сражается с ними только главный герой былины. Как и в тексте односельчанки сказителя С. Старопоповой (№ 222), Василий отбирает у боярина соболиную шубу.

№ 220. Дунай. В тексте пропущены или переосмыслены некоторые ключевые эпизоды. Ничего не сказано о заключении героя в погреб, не упоминается отец невесты, не приведены его переговоры с Дунаем-сватом. Вторая поездка богатыря в «Шахов-Ляхов» в сущности дублирует первую. Апраксию-королевичну заменила Настасья, а Настасью — Марья; в описании пира использовано не свойственное былинам слово «чин». Необычная портретная характеристика идеальной невесты (косточки, в которых переливаются «мозгоцьки») близка к соответствующим формулам печорских былин.

№ 221. Сорок калик со каликою. Обычный для местной традиции вариант. Видимо, под влиянием былины «Дунай-сват», входившей в репертуар сказителя (№ 220), княгиню Опраксею в роли соблазнительницы заменила Настасья-королевична (в «Дунае» она является старшей сестрой Опраксеи). Местом сбора калик перехожих оказывается побережье «моря Латыньского» (обычно — «море Хвалынское», как в № 215, или «море Студеное»).

№ 222. Васька-пьяница и Кудреванко-Курган-царь. Текст содержит все основные элементы местной редакции сюжета (краткий запев, открытое недоброжелательство бояр к «богатырю из кабака» и др.). В былине Старопоповой немало оригинальных деталей; некоторые из них, возможно, являются индивидуальными новациями певицы. Добрыня указывает князю Владимиру на заключенного в погребах Дуная, который «в забытье прошо́л», а тот — на Василия; предводитель вражеского войска однажды назван «Курганом» (свидетельство знакомства исполнительницы с разными вариантами этой старины); Василий в поединке одолевает его зятя. Как и в № 270, скованному богатырю помогает «Панишшо плехатое», подкативший ему бочку с вином.

№ 223. Сорок калик со каликою. Один из четырех кулойских вариантов, в которых традиционная «заповедь тежолая» дополнена обязательством калик не искать правосудия у «царей, царевичей, королей, королевичей» (ср. №№ 239, 287, 290; этот мотив зафиксирован и на Печоре). Как и в №№ 215, 290, княгиня Опраксея ночует на печке. «Леванидов крест» заменен «крестом Долматовым» (то же в № 215), а евангельская Иордан-река — общеэпической Дунай-рекой.