Архангельские былины и исторические песни, собранные А. Д. Григорьевым. Том 2

№ 275. Данило Перемякин (Игнатьевич). С местной традицией в тексте связаны имя главного героя, портретная характеристика его жены, княжеское задание съездить за «зверищем кабанищем» и некоторые другие формулы. Ключевые сюжетообразующие мотивы, целый ряд уникальных деталей роднят его с классическим нижегородским вариантом из сборника Киреевского (III, с. 32), который неоднократно публиковался в популярных изданиях. Илья Муромец пытается удержать князя от пагубной затеи, за что его заключают в погреб; Настасья обзывает княжеского посланника «невежишшом»; вместо трех стрел она приносит мужу девять и в ответ на его недоумение предсказывает: «Emu тибе стрелоцьки приго́дяцьсе»; опущена сцена охоты; самоубийство героя мотивируется его нежеланием сражаться с родным братом и «Никитушкой Добрынюшкой». По словам Мелихова, он усвоил старину от мезенского сказителя.

№ 276. Камское побоище (Конец богатырей). В архангельско-беломорскую версию сюжета включен центральный эпизод из былины «Илья Муромец и Идолище» (он предшествует битве русских богатырей с иноземным войском). Поскольку действие в нем перенесено из княжеского дворца в шатер, возникли логические неувязки (в походном шатре Идолища есть «ободверина муравлёна», «простеноцек»). Эти же эпические песни соединены в лучших вариантах с Зимнего берега (подробнее см. прим. к № 303). Традиционный сюжет «Камского побоища» осложнен также эпизодом с княжеской шубой, которую Илья волочит по полу, но в роли клеветника бояр заменил татарский посол «Панишшо плешатоё». Трагическая развязка не характерна для северо-восточных регионов; в деталях повествования эта сцена повторяет сибирскую старину «С каких пор перевелись витязи на святой Руси» в записи Л. Мея. (Устрашившись восставшей из мертвых вражеской силы, богатыри уезжают в гору и окаменевают.) Традиционный эпитет «ерлыки скорописьцеты» удачно дополнен еще одним определением — «да скороходцеты».

№ 277. Потык. В данном варианте, как и в № 272, отсутствуют эпизоды, связанные со смертью и оживлением героини. В ее портретном описании использованы оригинальные подробности, характерные для печорской традиции и лишь изредка встречающиеся в соседних регионах (ср. №№ 220 — «Дунай»). Желание Марьи полакомиться дичью мотивируется ее беременностью (ср. № 272). Некоторые необычные мотивы, скорее всего, являются индивидуальными новациями сказителя (Потык с самого начала живет со своей будущей женой «во землях во немецьких»; он оставляет ее в шатре, а сам отправляется на княжеский пир).

№ 278. Илья Муромец и станичники. Вариант принадлежит к той же модификации сюжета, что и другая кулойская запись Григорьева, содержит те же оригинальные формулы (см. прим. к № 232). Однако по уровню исполнительского мастерства Попов заметно уступал Садкову: его текст проще по структуре, беднее живописными деталями.

№ 279. Женитьба Добрыни (Иван Годинович). Текст обычен для местной традиции, отклонений от нее немного и они непринципиальны. Место Ивана Годиновича занял Добрыня; невеста живет не в Чернигове, а в Муроме; ее отец назван «королем леховинским» (ср. № 300). Формула «сделалса Добрынюшка на своей воли, на плотной земли» перенесена из сюжета «Добрыня и змей». Как и в № 300, князь Владимир заранее предупреждает героя о бесперспективности его сватовства к Овдотье: «Не жона будёт, да всё люта змея». Оригинальный эпитет «гнилы груди» найден для характеристики «Идолишша проклятого».

№ 280. Бой с богатыршей, женитьба на ней и отъезд Добрыни за данью и неудавшаяся женитьба Алеши Поповича. Обе части контаминированной былины Буторина восходят к книжным источникам. Сюжет «Добрыня и Настасья» зависим от классических вариантов А. Чукова и П. Калинина из Прионежья. В «Добрыне и Алеше» лишь отдельные общеэпические формулы связаны с местной традицией; ключевые эпизоды и мотивы не характерны для записей из Архангельско-Беломорского края, наиболее близкие параллели к ним обнаруживаются в былинах из Прионежья.

№ 281. Бой Добрыни с Дунаем. Типовой вариант местной редакции сюжета.