Археология Месопотамии

Единственная из всех статуй Мари, которая может быть без сомнения отнесена ко времени строительства дворца, — это статуя богини с «изливающимся сосудом», обломки которой были найдены в «тронном зале» и снаружи, во дворе. Она, видимо, была каркасной, благодаря сложной системе трубок из нее действительно изливалась вода. Стиль ее ничем не примечателен, а облик указывает на традиционный подход к трактовку данного образа. Более интересны несколько статуй местных правителей: статуя Иштуп-Иля, найденная в «большом святилище», статуя Иди-Илума из юго-восточного святилища и изображение Пузур-Иштара, входившее в «коллекцию древностей», собранную поздневавилонским царем (ныне она находится в Стамбульском музее). Их интересно сопоставить со статуями двух правителей Эшнуны (одна из них сидящая), которые в качестве трофея были доставлены в Сузы. В мире, который едва ли помнил уже о грубости kaunakes, эти фигуры изображены одетыми в тогообразные одеяния из тонкой ткани, сдержанная проработка которых выгодно отличается от чрезмерной детализации орнаментальной каймы и формализованного типа бород прежних скульптурных изображений. Они даже не лишены некоторого достоинства [181, рис. 148–154].

Вообще же статуи, относящиеся к этому времени, встречаются редко и отличаются плохим качеством. Что же касается рельефов, то изображение, представленное на вершине стелы с Законами Хаммурапи, является, возможно, уникальным. Царь, профиль и головное украшение которого известны уже по обломкам скульптуры, стоит обратившись лицом к сидящему божеству и держит в руке символ божественности (или, возможно, справедливости), подобно Иштар в сцене «интронизации». По словам Г. Франкфорта, изображение «передает не только известное противостояние, но и связь между богом справедливости и подателем законов».

Встречается и другой вид барельефа этого же времени, воплощенный в терракоте. Прекрасным его образцом является находящаяся в частном владения пластинка с нагой богиней Лилит, опирающейся на львов и сов [61, рис. 56]. Еще чаще встречаются вотивные пластинки из обожженной глины, отлитые в открытой форме; их, вероятно, продавали верующим в храме. Сюжеты их варьируют от изображения «богини-матери», которое гротескно приближено к невзыскательным вкусам, до тщательно проработанных фигурок музыкантов, храмовых женщин или же более тривиальных мотивов, к примеру, изображения собаки, кормящей щенят. Святилище храма Дагана в Мари охраняют бронзовые львы с инкрустированными глазами подобные прекрасным терракотовым львам, стоящим возле храмовых ворот в Телль-Хармале [181, табл. XXVII].

Касситы

Учитывая то, что касситы правили Вавилонией более четырех столетий, представляется странным, сколь мало характерные для них черты нашли отражение в материальных памятниках, относящихся к периоду их господства. Это недвусмысленно указывает на то, что в религии, системе управления и разных технических приемах они продолжали неукоснительно следовать традициям Месопотамии, заново отстраивая храмы и почитая святилища шумерских божеств. Пожалуй, единственным исключением в этом отношении является храм Караиндаша в Уруке; этот храм, с его подчеркнуто угловатыми контрфорсами, вначале кажется резко отличающимся от окружающих его зданий. И все же его тщательно отделанный фасад включает один уже знакомый нам мотив. В высоких нишах между выступающими пилястрами чередуются фигуры вавилонских богов и богинь с традиционными «изливающимися сосудами» в обеих руках. В остальном же здесь представлен очень ранний образец орнамента из отформованного кирпича, который позднее был усовершенствован ассирийскими и нововавилонскими мастерами [181, рис. 170].

Грандиозная новая столица, основанная самими касситами и названная Дур-Куригальзу, отличается от прочих вавилонских городов лишь особенностями избранного для нее места. Она была построена на низком выходе мягкого известняка в северной оконечности аллювиальной долины, к западу от современного Багдада, где до сих пор важным ориентиром остается полуразрушенный фундамент огромного зиккурата (ныне частично восстановленного). В результате раскопок, проведенных иракской государственной экспедицией в 1942–1945 гг., здесь у подножия башни был открыт храмовой комплекс, а далее в глубь полуострова по направлению к пойме соседней реки — остатки по крайней мере четырех дворцов [12; 11; 12]. К числу специфических черт этого храмового участка можно отнести наличие прямоугольных платформ, облицованных Обожженным кирпичом, — на них покоились основные святилища. Подпятники с надписями и таблички, найденные на этом участке, относятся преимущественно ко времени правления царя Куригальзу, однако стратификация дворцов, которые перестраивались через более короткие промежутки времени, указывает на то, что это же имя носили два царя до него.