Архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий)

«Во-первых, – потому что это мероприятие практически трудно осуществимо и не дает гарантии в том, что приходские суммы, находящиеся в распоряжении правящего епископа, будут использованы не по назначению;

во-вторых, потому что это создаст приходским общинам затруднение в получении сбереженных ими средств на действительные нужды их храма и общины; и,

в-третьих, потому что это может послужить поводом к сокрытию общинами денежных средств.

Кроме того, такого рода мероприятие никогда не было в практике Русской церкви, и когда оно было принято в раскольнической, так называемой “живой церкви”, то оно и там вызвало много недоразумений. Повторение его в нашей Церкви было бы источником больших нестроений».

Известно, что отношения между патриархом Алексием и архиепископом Лукой, хотя внешне и не были чем-либо омрачены (они встречались и в Москве, в официальной и в неофициальной обстановке, и за ее пределами: в Одессе, Симферополе, Алуште, Загорске), не назовешь безоблачными. У них был разный темперамент в понимании возможностей и методов достижения «пользы Церкви» и, что немаловажно, разный опыт административной деятельности на епископском посту и несопоставимый уровень ответственности перед верующими и церковью в целом. Лука всегда с полным послушанием относился к высшей церковной власти, считая, что «патриарха надо не осуждать, а жалеть». И в своих проповедях архиепископ пламенно убеждал паству всегда иметь глубокое уважение к Святейшему патриарху, помнить о «великих трудах и страданиях», выпадающих на его долю.

Патриарх Алексий, действительно, не всегда был волен поступать так, как ему хотелось. Казалось бы, Всеправославное совещание, проходившее с 8 по 18 июля 1948 года в Москве и приуроченное к празднованию 500-летия фактической самостоятельности Русской православной церкви, было прекрасной площадкой представить делегациям автокефальных Православных церквей такого видного служителя церкви как архиепископ Лука! Но… этого не случилось, Луки не было в Москве. «На очень важный съезд представителей всех Православных церквей, – писал он, – было приглашено много епархиальных архиереев, но не я. Это окончательно доказывает, что велено держать меня под спудом». Удивил архиепископа и тот факт, что еще накануне, в июне, митрополит Крутицкий Николай (Ярушевич) телеграммой-молнией просил подготовить и выслать в срочном порядке проект воззвания, который планировалось принять от имени представителей всех Православных церквей против «поджигателей войны». 23 июня Лука составил проект воззвания и направил его в Москву на имя митрополита Николая с сообщением: «Исполнив желание Святейшего Патриарха и написав слабый проект воззвания, не могу удержаться от того, чтобы не выразить свое глубокое огорчение. Почему только написать воззвание предоставлено мне и лишен я участия в съезде. Это очень горько».

Эта традиция «неприглашения» на знаковые события и мероприятия, связанные с международной деятельностью Русской православной церкви, будь то в СССР или за рубежом, сохранялась и в последующие годы. Надо думать, на то была воля Г. Г. Карпова, пообещавшего как-то не допускать архиепископа Луку на «международный уровень» и одновременно исполнявшего «волю верхов», не желавших видеть и слышать нелюбимого архиерея в Москве и уж тем более выпускать его за пределы советской границы.

На рубеже 1948/49 года камнем преткновения в отношениях в «треугольнике»: патриарх Алексий – Г. Г. Карпов – архиепископ Лука – была проблема проповеднической активности Луки. Собственно, он никогда не скрывал, что его главной архиерейской обязанностью является «везде и всюду проповедовать о Христе». Этого он требовал и от духовенства своих епархий. Так было и в Симферополе. Лука практически ежедневно проповедовал, безусловно, способствуя притоку новых людей в церковь. Люди эти не всегда понимали, что происходит во время службы и чтения священных текстов на церковно-славянском языке, но внимали и понимали все то, что говорил их пастырь. Именно эта доходчивость и понятность проповеднического слова Луки и были более всего нетерпимы партийными властями Крыма, которые странным образом считали, что в церкви не должно звучать Слово Божие и слово о религии! Стремясь добиться удаления Луки из Крымской области, они именно на это и обращали внимание вышестоящих партийных инстанций. Так, например, секретарь Крымского обкома ВКП(б) Н. В. Соловьев в письме от 28 октября 1948 года писал секретарю ЦК ВКП(б) Г. М. Маленкову: «По приезде в Крым Лука развивает энергичную религиозную деятельность, сплачивая вокруг себя все реакционные элементы Крыма». При этом ему вменяют «осмеивание материализма и материалистов», выступление против науки, «антисоветский клеветнический характер образа мыслей», и наконец – выполнение по чьему-то заказу «открытой антисоветской пропаганды». На этом основании партийные власти предлагали «в силу особого положения Крыма как пограничной полосы» удалить Луку из Крыма.