Архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий)

С тяжелым сердцем улетал из Москвы Златоуст современной церкви архиепископ Лука. Конечно, не знал он, что характер и результат его переговоров с патриархом становились известными на самом высоком уровне. К примеру, Г. Г. Карпов докладывал И. В. Сталину и даже предлагал принять самые жесткие меры: «Архиепископ Лука, дав заверение патриарху, что он проповеди будет читать только по воскресеньям и праздничным дням, ограничиваясь толкованием Священного Писания, 4 апреля вылетел в Симферополь. Насколько искренне заявление архиепископа Луки, Совет проверять не имеет возможности, так как не располагает надлежащими источниками информации… Тем не менее Совет считает, что, несмотря на такое заявление, архиепископ Лука продолжает оставаться реакционером, которого в благоприятный момент при наличии надлежащего повода необходимо подвергнуть изоляции».

Возвратившись в крымские пенаты, Лука в родных кафедральных стенах служил, молился, проповедовал… Обещания, данные патриарху, холодным обручем сдавливали сердце, душу, тело… Он даже обращался за советами к людям, которых уважал и к чьему мнению прислушивался. В частности, писал митрополиту Рижскому Вениамину (Федченкову), вопрошая: как поступить в связи с ограничением на проповедование? Получил вполне ожидаемый ответ: «Если мы учим свою паству подчиняться, то и сами должны показывать пример послушания». Несколько успокоившись, но все же понимая, что не в состоянии «просто» замолчать, Лука, спустя некоторое время, 14 июня 1949 года, пишет патриарху, поясняя, как он будет отныне проповедовать:

«Ваше Святейшество,

Дорогой Владыко и Отец наш.

Приношу Вам покаяние в том, что не вполне исполнил наказ Ваш не проповедовать ежедневно. Было бы слишком резким внезапное прекращение моих проповедей после поездки к Вам, и неизбежно возбудило бы всякие догадки и кривотолки. Поэтому я решил не сразу прекратить будничные проповеди, а проповедовать только по средам и субботам.

Смиренно прошу прощения в этом и, по долгу послушания, прекращу по возвращении из летнего отдыха в Алуште и эти проповеди, если Вы прикажете.

Но не хотел бы я этого, ибо помню слово пророка Исайи: «О вы, напоминающие о Господе! Не умолкайте!» Вспоминаю и о том, что праведный Иоанн Кронштадтский проповедовал ежедневно.

Жду Вашего приговора и прошу молитв Ваших о моем недостоинстве.

Любящий Вас А. Лука»[179].

По возвращении с дачи домой, в Симферополь, Лука уже нашел слова, с которыми он обратится к верующим, объясняя, почему отныне будет проповедовать только по воскресным дням: «Я буду перерабатывать свои тексты и печатать на машинке». Действительно, он не кривил душой. Постепенно были собраны воедино не менее семисот пятидесяти проповедей архиепископа Луки, в разные годы произнесенные им в храмах подведомственных ему епархий. Объем собранного составил двенадцать толстых томов машинописи (около 4500 страниц). Совет Московской духовной академии, ознакомившись с проповедническими трудами Луки, назвал собрание его проповедей «исключительным явлением в современной церковно-богословской жизни», а в 1957 году избрал автора почетным членом Академии. В Симферополь специально приезжал профессор-протоиерей МДА Александр Ветелев, чтобы в ходе торжественной службы в кафедральном соборе города при большом стечении молящихся вручить архиепископу Луке диплом о присуждении ему звания почетного члена Академии. О проповедях владыки с большой похвалой отзывались многие иерархи Русской церкви, богословы: архиепископ Куйбышевский Мануил (Лемешевский), протоиерей профессор гомилетики МДА А. А. Ветелев, протоиерей Александр Мень…

Для Совета по делам Русской православной церкви и его местных уполномоченных архиепископ Лука всегда был «раздражающей фигурой». В 1958 году отмечаются всё более настойчивые попытки отстранить Луку от кафедры. В первую очередь были инспирированы обращения со стороны отдельных верующих, церковного актива и священников в адрес центральных партийно-советских инстанций, финансовых органов, патриарха, Совета и крымского уполномоченного с просьбами избавить их от «слепого и немощного, тщеславного и властолюбивого, неспособного к служению» архиепископа. При этом приводились всякого рода компрометирующие сведения, характеристики и оценки деятельности Луки: «монархический деспотизм», разбазаривание церковных средств, воспрепятствование деятельности «двадцатки» в Симферополе, продвижение своих «любимцев и подхалимов» и т. д. Характерную резолюцию оставил на одном из таких писем, поступившем в Совет, Г. Г. Карпов: «Не пора ли поставить о Луке вопрос перед патриархом об увольнении на покой?»