Архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий)

Обратный путь в Туруханск был не слишком трудным. Продвигались на лошадях и собаках. Первым, кто встретил епископа Луку в Туруханске с распростертыми объятиями и неподдельной радостью, был тот самый милиционер-комсомолец, который вез его из Туруханска в Плахино.

Врач Войно-Ясенецкий опять начал работу в больнице. Он был единственным врачом на огромной территории Туруханского края.

На Енисее в то время свирепствовала трахома. Из-за этой болезни многие местные жители – кеты, селькупы, эвенки – теряли зрение. Епископ Лука часто и удачно оперировал больных с последствиями трахомы. Рассказы о его врачебной деятельности вошли в фольклор местных народов: «Большой поп-шаман с белой бородой пришел на нашу реку. Скажет поп-шаман слово, махнет рукой – у слепого сразу глаза откроются! Потом уехал поп-шаман, опять глаза у всех болят».

Уполномоченный ОГПУ А. Стильве встретил епископа Луку изысканно вежливо, осведомлялся о здоровье и житье в Плахино. Он теперь как будто не замечал ни благословений, которые Лука преподавал своим пациентам, ни саней, застеленных коврами, на которых его возили в церковь, где он совершал службы и говорил проповеди. То есть всего того, за что ранее он отправил его на верную смерть за полярный круг!

Второе пребывание в Туруханске длилось восемь месяцев: от Благовещения Пресвятой Богородицы до ноября. Дети епископа, узнав из телеграммы своего отца, что он из Туруханска переведен в новое место, обратились за разъяснением к туруханским властям, но не получили ответа. Тогда в марте 1925 года они направили ходатайство М. И. Калинину, прося его «войти в положение нашего отца и наше, обратить внимание также и на болезненное состояние его, удостоверенное прилагаемыми докторскими свидетельствами, и на наше необеспеченное положение». Завершали они свое письмо словами: «На Вас, т. Калинин, мы возлагаем нашу последнюю надежду. Не сможете помочь Вы – никто нам не поможет». В отделе частной амнистии ВЦИК отложилось небольшое дело по данному факту[91]. ВЦИК направил в ОГПУ запрос о возможности помилования и возвращения епископа из ссылки. На запросе чья-то равнодушная рука (может, даже и Генриха Ягоды) начертала: «Отказать» и отрицательный ответ поступил во ВЦИК.

Письмо центрального регистрационного отдела ОГПУ во ВЦИК

№ 192247

6 мая 1925 г.

Секретно

В Секретариат ПрезВЦИК

С возвращением переписки по делу Ясенецкого-Войно Луки сообщается, что таковой является ярым черносотенцем, организовал к-р. группировку, распространял к-рев. воззвания, вел антисоветскую агитацию.

Постановлением Комиссии НКВД по админвысылкам от 26/X-23 г. Ясенецкий-Войно выслан в Сибирь сроком на 2 года. Будучи в высылке, Ясенецкий-Войно не прекращал своей антисоветской деятельности, почему и был переведен в отдаленную местность в Сибири (Туруханский край).

Учитывая изложенное, удовлетворение ходатайства о помиловании нежелательно.

Секретарь Коллегии и начальник ОЦР Шанин

ГА РФ. Ф. Р-3917. Оп. 13. Д. 193. Л. 187.

Ближе к концу лета с низовьев Енисея приходили один за другим пароходы, привозившие многочисленные партии ссыльных, у которых истекали сроки высылки. Эти пароходы должны были отвезти их, а вместе с ними, как надеялся епископ Лука, и его, ибо у него срок тоже истекал, в Красноярск. Но пароходы по одному и группами уходили вверх по Енисею, увозя ссыльный народ. А владыку не вызывали для получения документов. Он волновался и надеялся, что не сегодня, так завтра обязательно уедет и он.

Утром 20 августа, по обыкновению, владыка читал утреню, а последний пароход под берегом разводил пары. Первый протяжный гудок парохода… Он читает четвертую кафизму Псалтири… Последние слова тридцать первого псалма поражают, как гром, как голос Божий, обращенный к нему: «Вразумлю тя и наставлю тя на путь сей, воньже пойдеши, утвержу на тя очи Мои. Не будите, яко конь и меск (мул, помесь осла с лошадью. – М. О.), имже несть разума: браздами и уздою челюсти их востягнеши, не приближающихся к тебе» (Пс. 31: 8–9). Иными словами: «не рвись на пароход». Внезапно наступает глубокий покой в смятенной душе Луки… Пароход дает третий гудок и медленно отчаливает. Он следит за ним с тихой и радостной улыбкой, пока тот не скрывается от взора. «Иди, иди, ты мне не нужен… Господь уготовал мне другой путь, не путь в грязной барже, которую ты ведешь, а светлый архиерейский путь!».