Архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий)

Ни дочь, ни сыновья (мягко говоря, нерелигиозные по своим убеждениям люди) не порадовались новому церковному назначению отца. То, что Лука считал своим торжеством, их пугало. Это можно понять: дети практически не знали своего отца, но осознавали, что долгая разлука с ним и вся неустроенность их жизни были связаны с его архиерейским служением. Отец успокаивал своего испуганного старшего сына: «Твои страхи обо мне почти полностью неосновательны. Мое архиерейское служение не считают несовместимым с работой в госпитале и вполне с ним мирятся. В госпитале ничуть не пахнет от меня архиерейским духом, а в церкви я только архиерей и лечить верующих не имею никакой возможности. Проповеди мои строго обдуманные и вполне безупречны, нередко даже имеют просоветский характер… Последние мои тюремные страдания глубоко изменили меня. Стал я удивительно терпимым, кротким, тихим, совсем сгладилась моя былая резкость… Я писал тебе, что дан властный приказ не преследовать меня за религиозные убеждения. Не могу писать более подробно, но важность факта ты оценишь и без комментариев».

28 февраля была совершена первая литургия в Николаевском храме. Отслужен был молебен о даровании победы над врагом. Архиепископ Лука произнес проповедь: поздравил с Великим праздником: с открытием богослужения, и закончил поучением о Страшном суде, ибо была неделя мясопустная.

Потом было прочитано послание митрополита Московского Сергия от 30 декабря 1942 года, призывающее паству жертвовать средства на строительство особой танковой колонны – имени Димитрия Донского. «Пусть наша церковная колонна имени Димитрия Донского, – писал в нем митрополит, – понесет на себе благословение Православной нашей церкви и ее неумолчную молитву об успехе русского оружия. Нам же всем даст утешительное сознание, что и мы не останемся стоять в стороне, что и мы по нашей силе и способности участвуем в святом деле спасения родины».

Как сообщал в своих отчетах М. С. Лаксенко, за полтора года функционирования Никольской церкви (с января 1943 года по июль 1944 года) было собрано 225 000 рублей; из них: в Фонд обороны страны – 60 000; на подарки бойцам – 10 000; на формирование танковой колонны имени Димитрия Донского – 150 000; на другие патриотические цели – 5000 рублей. Церковный совет за свои патриотические деяния удостоился двух благодарностей от И. В. Сталина. Отметим, что свои средства вносили в общий фонд владыка Лука и клирики храма. Эти факты опровергают необоснованные (если не сказать – странные) заявления некоторых авторов о какой-то нерасположенности и чуть ли не о запретах архиепископа Луки проводить в храмах денежные сборы на патриотические цели.

17 марта 1943 года архиепископ Лука поделился своей радостью об открытии церкви в Красноярске с Н. П. Пузиным: «…у нас открылась церковь в Николаевке, а я назначен архиепископом Красноярским. Требуют, чтобы я не ходил в церковь, если не буду работать в больнице. И работаю через силу. До крошечной кладбищенской церкви в Николаевке 1 ¹/₂ часа ходьбы с большим подъемом на гору, и я устаю до полного изнеможения, церковь так мала, что в ней нормально помещается 40–50 чел., а приходят 200–300, и в алтарь так же трудно пройти, как на Пасху. Служить мне в ней можно было бы только священническим чином, но и это пока невозможно, т. к. нет облачений. По-видимому, получим их из театра. Нет диакона, певчих, даже псаломщика. Служит 73-х-летний протоиерей, а я проповедаю. Это для меня и для народа огромная радость. Есть большая надежда, что весной откроют Покровскую церковь (на углу улиц Сталина и Сурикова). Работу в госпитале, конечно, буду продолжать, и к этому нет препятствий».

Отныне в Никольской церкви во все воскресные и праздничные дни проходили службы. Хотя и далековато до нее было, но Лука при первой возможности ходил туда, молился и проповедовал, призывал верующих к пожертвованиям в пользу пострадавших от немецкой оккупации. Не было необходимых облачений, церковных предметов, диакона, певчих, даже псаломщика, но люди, от пятидесяти до трехсот человек, приходили и молились. Лишь к Пасхе 1943 года удалось более или менее благоустроить храм и найти необходимое облачение для архиепископа Луки, и под его возглавлением состоялось первое архиерейское праздничное богослужение.

В памяти красноярских верующих сохранилось много случаев из архиерейства Луки.

Однажды, во время проповеди в храме к церковным дверям с грохотом подлетел мотоцикл, и солдат-вестовой полез через толпу с пакетом к Луке. Женщины на него, конечно, зашикали, заругались. Пакет же с печатями пошел по рукам и дошел до проповедника. Епископ прервал свое слово, открыл пакет, прочитал, что там было написано, и сказал: «Православные христиане! По законам нашей церкви пастырь не должен покидать во время службы и проповеди свое место. Но вот получил я письмо, где сказано, что солдат раб Божий такой-то умирает в госпитале и нуждается в моей епископской и врачебной помощи. Да простит меня Бог, и вы простите, христиане православные, но должен я поторопиться к этому раненому».