Архипелаги (СИ)

Это она убедила всех остальных членов экспедиции, что у Касси шестеренки в мозгу заклинило. Убедила даже Яна… Хотя, почему — даже? Его-то как раз проще всего оказалось убедить. Как он на нее смотрит! На нее, на Ридингэ, конечно, а не на Касси! А ведь Касси когда-то подумала, что может ему нравиться… Не может. Она в этом романе — не главная героиня, а, таки — второстепенный трагический персонаж. Да пусть они в домну катятся — да, пусть!

Если Касси не упекут в больничку для умалишенных, она уедет к родителям. Найдет работу на каком-нибудь заводе, будет жить тихо, спокойно, не высовываться. Вещие сны уйдут, потому что будущее станет стабильным и определенным. Таки, нет, не станет! Потому что война, дурацкая война, в которую йенцы втянули Стену…

О-о-о, о чем она думает? Жуть же! Эва хотела, как лучше для всех. Этот псих, который революционер, там на юге — это он — враг. Молоточки застучали изнутри черепной коробки. Касси прислонила лоб к мешку с крупой.

Вчера она еще плакала. Сегодня решила, что больше не заплачет никогда. Возьмет-таки, и ни-ко-гда не заплачет.

Фургон качался, жизнь продолжалась, Часовщик присматривал за ней. Красными фасеточными глазками железной гусеницы.

Они погасли, когда Ян поднял ее на руки, отнес в заброшенный фермерский дом, усадил на стул. Он обращался с ней так осторожно и бережно, словно в Валеде Касси превратилась в фарфоровую куклу.

У Эвы в комнате, на комоде, сидела одна такая. Касси даже тайком потрогала ее волосы. И ей-таки показалось, что они — настоящие.

Спальня Эвы вдруг вспомнилась во всех деталях, словно кто-то перенес Касси на несколько мгновений в прошлое. Она прокралась туда в день, когда все заболели, подталкиваемая жутким любопытством. Таки, ее просто трясло от страха быть застигнутой в неположенном месте и желания непременно это место посетить.

Стену занимала карта мира в тонкой раме. Там, на фоне очертаний материка и всех архипелагов, одиноких мелких островков и ледяных полюсов красовались волшебные животные из сказок квени. То есть теперь-таки Касси знала, что из сказок, а тогда подумала: «Вот странность!» А на столике у Эвиной кровати стоял изумительный ночник с плафоном из разноцветных стеклянных капель. По кромке ковра, который едва-едва не занимал всю комнату, скакали коричневые лошади, топча ворсистое поле цвета дашэ с молоком.

Ян познакомил Касси с живыми лошадками. Ян показал ей цирк — ну, почти цирк. Ян показал ей Галатский округ: скалы, лесные тропки, озера… Ян показал ей Валеду. И все у нее отобрал!

— Кас, открой глаза. Тебе нужно есть.

Она открыла. Посмотрела на ложку, на Яна, на ботинки Ридингэ, потом — в хитрые голубые глазищи этой стервы.

— Развяжите меня, я поем сама. Чего-таки боитесь? Вас двое — я одна, у меня нет ни железного прута, ни даже камня.

— Нет, — ответила венси. — Придется потерпеть. Это для твоей же безопасности.

— Ри, может…

Он даже называет ее теперь «Ри», а не полным именем. В домну, оба!

— Не может. Она дернется, напугает меня — я ее прибью. Увы.

Ян шлепнул ложку в миску, встал и развернулся к Ридингэ.

— Так выйди, — сказал он. — Меня она не напугает.

Его слова прозвучали так резко, что Касси аж вздрогнула. Но Ридингэ усмехнулась и ушла. Скрипнула дверь, закрывшись за ее спиной. Шаги стихли. Ян развернул Касси, присел на корточки и некоторое время возился с веревкой. А потом, пока она растирала запястья, вдруг погладил по голове. Она насторожилась, замерла, струна внутри задрожала… В домну, к Разрушителю!

— Прости, Кас, — прошептал он тихо.

— Ни за что, — пробурчала она в ответ. — Подай мне миску, пожалуйста.

Он выполнил ее просьбу.

— Я не опасна, Ян, — заявила она, проглотив первую ложку и набрав вторую. — И я не хочу-таки ехать связанной, тем более что эта нервная всезнайка Ридингэ, — Касси вложила в слова весь яд, который нашла в себе, но прозвучало тускло. — Застрелит меня, если что, не моргнув глазом.

— Я ее саму тогда убью. Кас, мой брат тоже не опасен от приступа до приступа. Госпожа Корриа сказала, что вам можно помочь, так что, прошу тебя, потерпи немного. Я очень виноват, но постараюсь все исправить.

— Да-да, не начинай по новой крутить этот барабан. Ты передашь меня Ордену, они упекут меня в больничку, мир-таки спасен, все счастливы.

— Тебе помогут вылечиться, а потом я заберу тебя и…

— Давай без «и», — перебила она. — Хочешь искупить свою вину — отпусти меня. Никому ничего не говори. Я уеду в Ганфский сектор к родителям. И буду там жить тихо-тихо, как стенной таракан.

Ян отошел к окну. За ним стояла непроглядная темень. Пара масляных фонарей слабо освещала комнату, и профиль квени выглядел зловеще на фоне поблескивающих слюдяных квадратов.

Касси закончила с кашей, поставила миску на колени и замерла. Пусть он согласится, Творец, услышь!

— Нет.

Она молча сложила руки за спиной. А Ян взял миску и вышел.

Касси долго сидела, прислушиваясь. Потом нагнулась и распутала ноги.

Поднялась, подкралась к двери, приложила ухо и услышала отдаленное поскрипывание половиц.