Архитектура Дома Наркомфина вчера и сегодня

Примечательно также, что это рассуждение Гинзбурга опровергает миф, рожденный черно-белыми фотографиями, об архитектуре авангарда (раннего модернизма) как о «белой» архитектуре. Цвет фасадов и тем более интерьеров играл огромную роль, и она полностью осознавалась лидерами «цветностроя», такими как Бруно Таут и Гинзбург. И, к слову, нельзя считать, что цвет интерьеров Дома Наркомфина родился только из консультаций с Шепером[73] в «Малярстрое»[74]. Как писал Гинзбург о проблеме цвета: «Каждый архитектор имеет в своей работе отдельные поверхности или плоскости (стены) и их пространственный комплекс. Таким образом, пределы его деятельности колеблются между плоскостью и пространством. Точно так же и проблема цвета устанавливается в эти пределы – пределы плоскости и пространства – и в этих пределах получает свое исчерпывающее разрешение […] Вот это-то наличие психологических промежутков между градациями какого-то цвета и составляет пространственный эффект цветового решения, переносит, так сказать, цветовое решение из плоскости в пространство, а правильность, или вернее, определенный распорядок этих пространственных промежутков, составляет наличие пространственного – цветового решения. Если мы будем иметь ряд экранов, окружающих нас, или, что то же, – стены помещения, в котором находимся, то при переходе от раскраски стен тоном одинаковой интенсивности к окраске каждой из стен тем же тоном, но возрастающей интенсивности, мы сразу почувствуем определенное чисто пространственное расширение комнаты (нечто подобное я испытал в мастерской Оскара Шлеммера в Дессау[75], где стены окрашены серым цветом двух интенсивностей: светло– и темно-серым). В то время как в первом случае в нашем восприятии будет перевес на ощущение стен, – во втором случае мы сильнее будем воспринимать не самые стены, а наполненное ими пространство. Незыблемость стенных поверхностей, если можно так выразиться, будет принесена в жертву пространственному расширению промежутков между этими стенами»[76].

В цветных вклейках того же сдвоенного номера журнала «Малярное дело» приводятся следующие цветовые схемы: покраска стен, дверей квартир и потолков на этажах жилого корпуса Дома Наркомфина; покраска ячейки K в серо-голубой гамме и покраска ячеек F, нижней – в оранжево-желтой гамме и верхней – в сине-красной. В текстовых описаниях последняя не упоминается. Обе гаммы, холодная и теплая, были разработаны и опробованы в покраске некоторых ячеек дома. Холодная имела ультрамариново-синий или голубой потолок, серые и белые стены. Теплая – оранжевый потолок высоких помещений, лимонно-желтый – низких, бежевые и серые стены.

Обложка журнала «Малярное дело», № 1–2. 1930

Сходный принцип прослеживается и в покраске лестничных площадок, где самый интенсивный цвет также на потолке. Чередование цвета потолка на лестничных площадках напоминает покраску корпуса общежития Баухауса в Дессау и призвано было облегчить навигацию. С той же целью потолки коридоров в Доме Наркомфина были сделаны в голубом (нижний) и желтом (верхний) цвете[77].

Схема покраски ячеек типа F, справа – теплая гамма. «Малярное дело», № 3–4. 1930

Гамма, приведенная для верхней ячейки F, с красной северной (то есть отражающей косой свет солнца) стеной гостиной и синей северной стеной спальни, не описана в текстах, но присутствовала в ячейках (в нижней ячейке типа F стена в спальне была красной, а в гостиной – синей). Но поскольку первые покраски очень насыщенного цвета показались слишком необычными, многие ячейки были покрашены в менее яркие оттенки, но в той же гамме (теплой или холодной). При реставрации были также обнаружены следы светло-зеленой покраски квартир, также не отраженной в приведенных нами текстах.

Схема покраски ячейки типа K (холодная гамма). «Малярное дело», № 1–2. 1930

Колористическое решение коридоров и лестничных площадок, схема Хиннерка Шепера. «Малярное дело», № 1–2. 1930

Воссозданная покраска южного вестибюля. Фото Н. Васильева. 2020

Воссозданная покраска и реставрация деревянных перил северной лестницы. Фото Н. Васильева. 2020

Воссозданная покраска квартиры консьержа. Фото Н. Васильева. 2022

Другие участники строительства Дома Наркомфина

Стоит подробнее рассказать о заказчике проекта – Николае Александровиче Милютине (1889–1942). Милютин начинал заниматься в Училище технического рисования барона Штиглица в Петербурге. Он учился на специалиста по мебели (теперь бы сказали – дизайнера), а далее увлекся революционной деятельностью и стал профессиональным революционером-большевиком. Возглавив больничную кассу на Путиловском заводе, распространял среди рабочих агитационную литературу. На волне Февральской и Октябрьской революций поднялся до правительственного деятеля и стал в 1921–1924 годах заместителем наркома социального обеспечения РСФСР.