Архив сельца Прилепы. Описание рысистых заводов России. Том III

Волгарь (Нежданный – Волна, дочь Бережливого), р. 1900 г., завода Рыжкина. Рекорды 1.37; 2.21,5; 4.51¹/₈. Он был куплен по тем же причинам, по каким Измайлов купил в свое время Касатика 3-го. Этим осуществлялся один из энгельгардтовских заветов. Энгельгардт мечтал купить для своего завода Крутого 2-го, считая, что он должен дать от его кобыл первоклассный приплод. Покупая Волгаря, Измайлов вводил в Дубровский завод кровь Крутого 2-го. К сожалению, Волгарь не имел большого класса и был небезупречным по экстерьеру. Волгарь дал несколько резвых лошадей в Дубровском заводе, но едва ли это можно считать его особой заслугой: в то время маточный состав Дубровского завода был таков, что и лошадь менее классная, чем Волгарь, дала бы приблизительно те же результаты. В характере Измайлова была одна черта, чисто ремонтерская, – желание купить лошадь подешевле. Это не всегда полезно в заводском деле, а чаще даже вредно. Вводя кровь Крутого 2-го в Дубровский завод, что было интересно и покоилось на энгельгардтовских идеях, следовало взять классного представителя линии Крутого 2-го, каковые были у меня в Прилепах. Тогда и результаты получились бы другие.

Покупка гнедого Кремня (Варвар-Железный – Бирюза), р. 1898 г., завода Н.И. Родзевича (рекорды 1.47; 2.22,4; 5.26), была вызвана особыми причинами. Это было время повального увлечения потомками Варвара-Железного и деятельностью Родзевича как коннозаводчика. Питомцы Дубровского завода временно перестали играть ту роль, которую играли так долго на бегу, и среди них несколько лет кряду не появлялось первоклассных лошадей. Это было отчасти понятно, ибо дети Бычка уже сошли со сцены, дети его лучшего сына Бывалого не оправдали надежд, а потомки Хвалёного еще не успели себя проявить. Главным образом из стана метизаторов стали раздаваться голоса, что песенка завода спета и он пережил свою славу. Менее охотно собирались теперь покупатели на дубровские аукционы, дешевле стали продаваться лошади. Измайлов это видел. Но он слепо верил в завод и в разговоре со мною утверждал, что временное затишье на призовом поприще не имеет никакого значения, что среди молодняка он видит выдающихся лошадей, а состав маток таков, что даже нарочно, по злому умыслу, нельзя испортить Дубровский завод! Теперь мы знаем, что Измайлов был совершенно прав. Тогда же это понимали далеко не все. Надо было сделать какой-то эффектный жест, заставить публику вновь обратить внимание на Дубровский завод, поднять шумиху, как говорил сам Измайлов.

Этим жестом и стала покупка Кремня. В Дубровский завод вводилась кровь Варвара-Железного! Надо отдать справедливость Измайлову, он сделал одну из своих самых блестящих покупок. Кремень был не только сыном Варвара-Железного (это было важно для толпы), он был также внуком лейхтенберговского Кремня, сына Красивого-Молодца, полубрата Кряжа. Когда Измайлов, говоря при мне с Путиловым о Кремне Родзевича, указал на это, Путилов саркастически улыбнулся и заметил: «Ты опять со своей энгельгардтовской комбинацией!»

Кремень дал блестящий приплод в Дубровском заводе: Равнодушного 2.17,3; Радостного 2.20,7; Радушного-Барина 2.21 и Рыбачьего 1.32,7. Сын Кремня Размежёванный 2.26 стал известным производителем.

Рыбачий 2.16,6 (Кремень, р. 1898 г. – Приморская 2-я), р. 1909 г., гн. жер. Дубровского зав.[18]

Состав дубровских кобыл был замечательный. Я помню этот состав на протяжении многих лет и знаю, как он менялся и совершенствовался. В первые мои приезды в Дубровку табун еще в значительной степени состоял из кобыл других заводов, позднее он стал более однотипным, в него поступили две значительные группы: бычковская и прусаковская. Еще позднее там появились дочери Хвалёного. Незадолго до войны этот табун достиг своего совершенства и состоял только из маток собственного завода – лучшего потомства Бычков, Прусаков, охотниковских жеребцов, Хвалёного, линии Ветерка и некоторых других жеребцов.