Архив Смагина. Часть 3

Иван не был ни знатоком, ни поклонником теории относительности, и его представления об этом фрагменте человеческих знания сводились к тому, что в окружающем мире нет основных и второстепенных объектов – они всё равны. Такая постановка вопроса ему нравилась, и он не раз утверждал, что длительное пребывание определённой части тела на стуле и замедленный удар стулом, пардон, в зад – процессы совершенно равнозначные. Эту странную аналогию Иван попытался перенести на креативный процесс, коим был увлечён Стас.

Оперативные службы наружного наблюдения, прослушки, технического сопровождения в системе, создаваемой Стасом, вообще были не обозначены. Данные есть, но источников этих данных нет. Многочисленные генераторы информации не введены в систему анализа даже как единый объект. Получается: зад есть – стула нет.

Как всегда, занятый Стас великодушно уделил Ивану внимание и даже предложил выкурить презентованную кем-то сигару. Она жутко воняла. Иван мужественно похвалил умение кубинских мастеров и затушил табачный свиток. Теорию свою он изложил быстро, и, как ни странно, Стас его вполне понял. Так произошло, по моему разумению, по той простой причине, что у Стаса, как и у Ивана, мозги – набекрень. Стас замер на пару минут, глаза его округлились, губы слега шевелились, казалось, он медитирует. Иван терпеливо ждал. Наконец Стас вернулся в земной мир и сказал:

– Светлая голова, чугунный зад – вот основа… Но ещё надо уметь оторваться от любимой игрушки и посмотреть на неё со стороны. Ты, дружище, прав! Я – полный идиот.

– Стас, только без этого – без пепла, самобичевания. Скажи кратко и прямо – моё предложение принимается.

– Да.

– Оно сильно усложнит твою задачу? Может, забудем наш разговор? Сколько этой жизни?..

– Ванюша, отвечаю: задачу – усложнит. Но это уже другая задача, другой подход. Это же… суперово… две равнозначные системы… ведь генератор информации тоже имеет свою математическую манеру поведения… алгоритмику… закономерности, существует обратная связь… а конфликт… конфликта при равнозначности быть не может…

Иван понял тщетность своего дальнейшего пребывания в замке волшебника—романтика и тихонько удалился. В коридоре он чуть не налетел на вечно спешащего Степана Волошина, который буквально тащил за рукав полицейского, капитана. Судя по направлению движения, Степан пытался императивно переместить собеседника в сторону выхода.

Слегка приобняв капитана, Степан приговаривал: «ну, не сейчас, ну, не сегодня… Завал полный, времени, сам понимаешь…» Офицер понимающе кивал, но не желал войти в положение и проявлял слабеющее с каждой секундой упорство. Он подчинился могучей воле сотрудника элитного подразделения и не сопротивлялся его «гостеприимному» напору, однако в унисон Степану бормотал что-то несвязное: «Ну, напились, ну, перебрали… круговую оборону… дело нешуточное… работа такая, водолазы сам понимаешь…не стать же… и этот, как его, хор, что ли…» Иван ничего не понял, но Степан, видимо, более глубоко изучивший обстоятельства спорного дела, дал свой краткий комментарий: «Так пить! Не то что пение – крокодилы… прилетят… зелёные». Иван не стал вмешиваться в столь содержательный диалог и последовал своим путём.

Его путь лежал к генералу. Хотел он совсем немногого: во всём разобраться, расставить всё точки над «i» и покончить с мучившей его непоняткой. Цель он поставил себе, безусловно, великую, и был к ней близок.

Но зазвонил телефон. Номер незнаком. Иван ответил и был премного удивлён. Звонил участковый инспектор. Удивление получилось двойным. Во-первых, Иван долго не мог сообразить, откуда у участкового номер его телефона. Вспомнил, сам давал пару месяцев назад в связи с пустяковым делом. Успокоился. Во-вторых, не мог понять, каким образом его персона может быть связана с каким-то мужиком, выпрыгнувшим из окна. После разъяснений понял: речь идёт об окне в его подъезде. Не успокоился. Домой? А как же генерал, суровые разборки? Sic transit gloria mundi…

Иван смотрел на разбитое окно и ещё раз убеждался в справедливости оперативных методик. Он никак не мог вспомнить, как звать участкового – то ли Игорь, то ли Олег. Именно эти непохожие имена свидетели, подследственные и прочие участники фискальных процессов путают чаще всего. Наконец он вспомнил – Олег. Участковый проводил поквартирный опрос. На звонок в дверь Ивана никто не ответил, и он не нашёл ничего более простого, как позвонить в рабочее время хозяину квартиры. Видимо, он решил, что именно так можно и даже нужно поступать с людьми, с коими имело место шапочное знакомство.

Мужчина лет тридцати, среднего телосложения, шатен, с чёрными усами, в бомжеватой одежде и такой же спортивной шапочке уже был отправлен по месту назначения – в морг. При нём ничего интересного обнаружено не было – во всяком случае, по словам активного Олега. Третий этаж – не так уж высоко, пострадавший имел шанс остаться в живых. Но неудачно приземлился и свернул шею. Сиганул он мощно – выбил невысокое окно и – в вечность.

– Пьяный? – спросил Иван.

– Несло прилично какой-то сивухой…

– Депрессия?