Архивы Дрездена: Грязная игра. Правила чародейства

Она несколько мгновений смотрела на меня, затем вновь уставилась вниз. У стола появилась Кэррин. Повисла секундная тишина – все разглядывали ее оружие. Потом Грей с неожиданной галантностью поднялся и предложил взять у нее гранатомет, словно это было пальто. Кэррин позволила, кровожадно улыбнувшись тени, где прятался геносква.

– Я не убивала финансиста, – тихо сказала Дейрдре. – Никодимус не разрешил.

Я удивился. Если она не хотела, чтобы я знал, могла бы и не лгать. Могла бы просто промолчать.

– Он сказал это на людях, – возразил я. – Может, в личной беседе он сказал тебе нечто совсем другое.

– Нет. Моя мать убила его заклинанием. Она называет его «Красный скальпель».

– Порез весьма напоминал те, что оставляешь ты, – возразил я.

– Перерезанное горло – это перерезанное горло, чародей.

С этим не поспоришь.

– И ты ее преследовала.

– Я хотела сказать… в общем, спросить ее.

– Спросила? И что она ответила?

– Это личное, – сообщила Дейрдре.

Я прищурился.

Что-то тут было не так. Дейрдре абсолютно не проявляла эмоций по отношению к собственной матери, на что, по моему личному опыту, мало кто был способен. Проклятье, даже Мэйв страдала жуткими материнскими комплексами. Если Тесса действительно желала обставить Никодимуса и Дейрдре и заполучить святой Грааль, должно было быть хоть что-то. Разочарование, раздражение, страх, гнев, покорность – хоть что-то.

Но не эта холодная отрешенность.

Тессу не интересовал Грааль.

Но какие еще мотивы могли у нее быть?

Дейрдре подняла глаза и спокойно посмотрела на меня.

– Он в курсе, что ты хочешь его предать.

– Значит, мы играем на равных, – ответил я.

– Нет, – возразила она все тем же отстраненным голосом. – Ничего подобного. Я видела, как он расправляется с мужчинами и женщинами опаснее тебя, по нескольку десятков зараз. Ты не сможешь опередить, обмануть или победить его. – Она сказала это таким тоном, словно это был факт. – Мэб тоже знает.

– Тогда зачем она меня послала?

– Она хочет избавиться от тебя, не настроив против себя твоих союзников. Ты ведь не можешь настолько заблуждаться, чтобы не понимать этого.

Внезапно меня пробила дрожь.

Это… действительно имело смысл. Если Мэб все-таки решила не использовать меня, мое присутствие больше не требовалось – однако весьма многие мои друзья могли причинить ей большие неприятности.

Разумеется, Мэб играла иначе. Если она что-то затевала, то заботилась о том, чтобы выиграть вне зависимости от обстоятельств. Возможно, она хотела, чтобы я выполнил ее поручение. Но не сказала, что устроила все так, чтобы мое поражение не причинило ей особого вреда. Если я не справлюсь с ее приказом, она сочтет меня обузой, с которой нужно рассчитаться – желательно не рассердив моих друзей. Если я потерплю поражение, в моей смерти обвинят Никодимуса, а чистенькая Мэб сможет выбрать себе нового Рыцаря.

Я стиснул зубы. Что ж, не стоило ждать ничего другого. Мэб была из тех матерей, что учат своих детишек плавать, швыряя их в озеро. Вся моя карьера формировалась именно таким способом: плыви либо иди ко дну.

– Посмотрим, – сказал я.

Едва заметно улыбнувшись, Дейрдре снова повернулась к столу. Грей сидел рядом с Кэррин и тихо, с улыбкой что-то ей говорил. Кэррин прищурилась, но уголки ее губ подрагивали. У него получилось ее рассмешить. Придурок.

– Ты хочешь спросить меня о чем-то еще? – поинтересовалась Дейрдре.

– Да, – тихо ответил я. – Зачем?

– Зачем что?

Я обвел рукой цех.

– Зачем все это? Зачем вы делаете то, что делаете? Зачем откусываете языки, и убиваете наемников, и тому подобное? Что может заставить человека совершать такие вещи?

Она молчала. Тишина становилась угнетающей.

– Скажи мне, дитя, – наконец произнесла она, – какие самые долгие отношения были в твоей жизни?

– Э-э-э. В смысле, которые раньше всего начались? Или дольше всего продолжались?

– Не важно.

– Наверное, с моим наставником из Белого Совета. Я знаю его с шестнадцати лет.

– Ты видишь его каждый день? Беседуешь с ним, работаешь?

– Нет.

– А, – кивнула она. – Отношения с кем-то, кто тебе близок. С кем-то, кто разделяет твою жизнь.

– Э-э-э, – протянул я. – Несколько подружек. Мой кот.

Ее губы искривились.

– Временные подружки и кот. Один кот.

– Это потрясающий кот.

– Твои слова означают, что ты никогда не делил ни с кем свою жизнь на протяжении долгого времени, – сказала Дейрдре. – Самое хорошее, что ты сделал, – это обеспечил домом и вниманием существо, которое принадлежит и полностью подчиняется тебе.

– Только не когда его мою…

Она проигнорировала шутку.

– У тебя были лишь скоротечные отношения, вспыхнули и погасли. Я же вместе с Никодимусом видела, как возвышаются и рушатся империи. Ты зовешь его моим отцом, но не существует слов, чтобы описать наши отношения. Да и откуда им взяться? Слова смертных не могут описать то, чего никогда не постичь и не понять смертным. – Ее губы сложились в ухмылку. – Ты ничего не знаешь про обязательства, дитя-чародей. И я не могу объяснить тебе, почему делаю то, что делаю.

– И что же именно, по твоему мнению, вы с ним делаете? – поинтересовался я.