Архивы Дрездена: История призрака. Холодные дни

Я сделал быстрое движение запястьем, прошептав: «Obscurata», – и исчез за завесой.

Мои завесы не слишком хороши по сравнению с теми, что творит Кузнечик или почти любой другой чародей, но когда стоишь в плотнейшем тумане, не обязательно делать себя человеком-невидимкой – и я знал, как передвигаться очень тихо. Я бы не доверился этому трюку, противостоя сидхе, но Хват им не являлся. Он был подменышем, с одним родителем-человеком и другим – фэйри, но, за исключением Летней мантии, такой же человек, как любой другой.

Я крался вперед. Обострив свой слух до пределов, до которых обычно не доходил, я услышал ровное дыхание Хвата, прежде чем прошел дюжину шагов. Я замер на месте. Я не мог точно определить, где он, но…

Удержав себя от нетерпеливых звуков, я посоветовался со своим интеллектусом. Хват стоял в тридцати футах и четырех дюймах от меня, примерно в двадцати двух градусах левее направления моего носа. Будь у меня пистолет, я уверен, что мог бы застрелить его.

Хват тоже застыл на месте.

Во как! Его мантия, вероятно, посоветовала ему сохранять терпение, зато моя надрывалась, веля послать к черту ожидание, преследовать и наброситься. Я с минуту пользовался нашей неподвижностью, консультируясь с моим интеллектусом, и передвинулся на пятьдесят футов в сторону, туда, где мог хоть что-то подобрать с земли. Потом я вернулся на место и стал ждать – но он по-прежнему не шевелился.

Все это не сработает, если он останется на своей позиции. Мне нужно было заставить его двигаться.

Я отступил на несколько шагов в туман и заговорил с ним, надеясь, что плохая видимость и моя завеса скроют, откуда идет мой голос.

– Знаешь, теперь я немного лучше понимаю Ллойда Слейта, – сообщил я. – Мантия. Она сводила его с ума. Заставляла его хотеть то или это.

– Ллойд Слейт был монстром, – раздался голос Хвата.

Ненавижу это делать, но мне пришлось давить на его болевые точки.

– Он был таким же человеком, как любой другой. Мантия просто… делала его желания все более непреодолимыми. Он ничего не мог с этим поделать.

– Ты сам себя слышишь, Гарри? – отозвался Хват. Его голос звучал напряженно и резко. – Ты говоришь как человек, ищущий поводов… или оправданий.

– Да, но ведь я не Слейт, – горячо парировал я в ответ. – Слейт был каким-то жалким хулиганом. Моя сила превышала силу Слейта в сотню раз, прежде чем я перерезал ему глотку.

Дыхание Хвата участилось. Он пытался его контролировать, но явно был напуган.

– Гарри Дрезден, которого я знал, никогда не сказал бы ничего подобного.

– Миновало уже десять лет, к тому же добавь комплекс преследования и войну, Хват, – сказал я. – И ты не можешь изображать праведность передо мной. Я знаю, ты тоже испытываешь нечто подобное.

Пора вогнать колючку, подтолкнуть его к движению, к агрессии.

– А что ты видишь, когда смотришь на Лилию, чувак? Она просто восхитительна. Мне трудно думать о чем-то еще, когда она неподалеку.

– Заткнись, – тихо произнес он.

– Нет, я серьезно, – продолжал я.

Диалог шел легко, слишком легко. Зимняя мантия проговаривала мою роль вместе с той частью меня, которая не отличалась особой сдержанностью.

– Эта горяченькая попка! Я имею в виду, черт возьми, просто думаю о ней… Если бы ты сейчас мог меня видеть, мне стало бы чуть-чуть неловко.

– Заткнись, – повторил он.

– Да ладно тебе, друзья важнее девок. Что, Летняя мантия лишила тебя стадного инстинкта? Потому что, думаю, такой красоткой мы могли бы и поделиться, и…

Если бы мой интеллектус не был сосредоточен на противнике и не дал мне знать, что грядет, меня бы спалили живьем. Я отскочил в сторону, когда он повернулся и запустил в меня еще одним снопом огня. Мне пришлось собрать побольше Зимы вокруг себя, чтобы защитить свою голую шкуру. Туман сгустился еще больше, и Хват, похоже, почувствовал внезапный прилив холода. Он развернулся ко мне, сделал два шага и прыгнул, держа меч обеими руками.

Тридцать семь футов. Вот так далеко он прыгнул, причем без особых усилий – и он явно мог бы прыгнуть и дальше. Я точно знал, с какой силой он оттолкнулся от земли, знал точный угол прыжка. Мой интеллектус способен отслеживать воздух и туман, который Хват рассек, прыгая сквозь серую водяную взвесь.

В тот момент, когда он прыгнул, я сделал два шага в сторону.

Мне было не по себе. Это как драться со слепым.

Хват приземлился ровно в двух футах от того места, где я находился, и его меч рассек пространство, где я стоял. Останься я там, он рассек бы меня на две ужасные половины. Но я там не остался. Я стоял позади него, в дюймах от его спины, и, прежде чем он выпрямился после прыжка, нанес удар. Мгновением раньше я воспользовался интеллектусом, чтобы найти старый гвоздь на земле, дюйма четыре длиной, отчасти покрытый ржавчиной. Должно быть, мы с Томасом обронили его по пути в хижину или из нее, когда начали ее ремонтировать и строить как-жизнь-док. Гвоздь провалялся несколько сезонов, что на нем почти не сказалось.