Арктур и Кубок Планет

Троим новичкам дали общую каюту. Парни заняли кровати по соседству, а Нут – самую дальнюю, возле гальюна. Морфа постарше (он все-таки был урожденным морфом) звали Лацио, и он прибыл из соседней деревни. Лацио оказался хорошим парнем, даже несмотря на то что утром держался заносчиво.

Нут быстро уснула, а парни еще немного посидели. Вскоре Лацио тоже начал клевать носом, чего нельзя было сказать о Маате. Сна не было ни в одном глазу, и, несмотря на запрет Криди выходить из каюты ночью, он тихонько выскользнул за дверь.

Было тихо. Конечно, не так, как глухой ночью у них в деревне, но и не столь оглушительно, как днем. Сейчас стрекот датчиков и размеренный скрип шестеренок ласкал слух, напоминая о том, что Тесла медленно идет по проложенному маршруту.

На капитанском мостике не было ни души. Присев возле иллюминатора, Маат уставился на бесконечную пустыню. Теперь, когда буря улеглась, он мог видеть оставшуюся вдалеке Стену. Она полыхала сигнальными кострами, далекими, словно звезды.

Вдруг ему стало горько от того, что он так и не попрощался с мамой и братьями. Вернется ли он когда-нибудь? Об этом в тринадцать лет долго не думают, так же как и не горюют слишком сильно. Прямо по курсу шли другие машины: кто-то на гусеничном ходу, как Тесла, кто-то на длинных ногах-ходулях. Изо рта одной машины полыхало пламя, и от этого она походила на огнедышащего дракона из сказок.

Когда Маат вернулся в свою каюту, то уснул еще до того, как его голова коснулась подушки.

На следующее утро капитан Криди без всякого зазрения совести передал троих новичков (которые уже ждали его на капитанском мостике) в руки Риббла. Тот оказался веселым парнем, к тому же буквально напичканным всякими имплантатами, о которых он с гордостью рассказывал.

– Недавно я поставил себе новую печень, – заявил он, наблюдая за тем, как ребята очищают от копоти шестеренки в техническом отсеке.

– Печень? Но зачем? – удивилась Нут.

Риббл замялся: ему не хотелось рассказывать всю подноготную о том, как он вначале посадил свой человеческий орган, попивая самогон с Уаджетом.

– Печень – важнейший орган в нашем организме, – строго сказал он вместо этого. – Очищает кровь от токсинов. И это… вопросы только по существу!

Нут и Маат переглянулись. Потянулись к одной и той же шестеренке и случайно коснулись друг друга кончиками пальцев. Нут улыбнулась, а вот Маат, напротив, нахмурился и покрылся алым румянцем. Поначалу присутствие Мускари радовало его, но теперь он понимал, что просто не может сосредоточиться, когда девушка рядом.

К тому же Нут определенно справлялась с обязанностями юнита лучше, чем он.

– Какого морского дьявола ты закрываешь глаза, Хост?! – в очередной раз ворчал на него Криди на занятии по стрельбе. – Никогда не думал, что мишень может начать двигаться?

Маат надулся и посмотрел на Нут, которая уверенно палила из орудий, расстреливая одну цель за другой.

– Мускари, отлично! – Криди хлопнул ее по плечу и затянул ремень стабилизатора потуже. – Теперь переходи на ионные пучки и посбивай мишени во-о-он на тех холмах.

Нут прищурилась, вдохнула и задержала дыхание, как их и учил делать Валентин. Чтобы стрелять из механической турели на корме Теслы, нужны были не просто сноровка и сила. Стрелок должен быть крепким, чтобы справляться с тяжелыми лапищами-прицелами, и достаточно выносливым, чтобы очередь за очередью вдавливать тугие гашетки.

Крепкая и рослая Нут прекрасно справлялась с турелью, тогда как худосочный Маат с трудом мог навести прицел на нужную точку.

«Зачем я вообще в это ввязался?», – думал он, раз за разом промахиваясь по мишеням.

Однако Криди не спешил гнать его взашей. После каждого урока он хвалил Маата за старания, и это не прошло бесследно: за неделю на Тесле Маат научился попадать в одну мишень из трех, вот только ладони его после каждого урока превращались в кровавое мясо.

– Перчатки себе заведи, – пожаловалась Крассула, когда Маат в очередной раз пришел к ней за снадобьем.

Тот покачал головой.

– Лацио и Нут стреляют без перчаток, – сказал он. – И я буду так же.

Крассула вздохнула и улыбнулась, совсем как мама, присела к нему на кушетку и слегка приобняла за плечи.

– Однажды ты станешь прекрасным стрелком. – Радужки Крассулы переливались лилово-фиолетовыми волнами. – Вот только, пресвятая Дея, пусть это никогда тебе не понадобится!

В ту ночь Маату снова не спалось. Он вновь бродил по коридорам Теслы, пока не оказался на капитанском мостике, уселся напротив иллюминатора и принялся смотреть, как горят на Стене сигнальные огни. Благодаря насыщенной образовательной программе, которую устроили для них Криди и Риббл, днем Маат почти не вспоминал о доме. Но мысли приходили по ночам, когда все посторонние шумы на Тесле замолкали. Все, кроме равномерного и уже привычного скрипа шестеренок.

– Не спится? – произнес голос за спиной, и Маат вздрогнул от неожиданности.

К нему подошла младший механик по имени Плим.

Тот покачал головой:

– Домой хочется.

Плим не спрашивала, и Хост мысленно поблагодарил ее за это.

– Со всеми так. В первые дни.

– Давно ты здесь? – спросил Маат.