Арлекин

— И это все, что Жан-Клод тебе сказал?

— Ага.

— Что-то слишком таинственно.

— Не то слово.

Началась музыка, свет постепенно погас, и убейте меня на месте, если я помнила, как называется фильм, который мы решили посмотреть. Спрашивать Натэниела я не стала — во-первых, это могло ранить его чувства, а во-вторых, сейчас я сама все узнаю.

4

Через три часа с копейками я уже знала, что смотрели мы новую версию «Кинг-Конга». Натэниелу кино понравилось больше, чем мне. Спецэффекты были потрясающие, но я готова была принять смерть обезьяны куда раньше, чем она на самом деле состоялась. Очень с моей стороны нехорошо, тем более что местами фильм был замечательный. Крест у меня ни разу не засветился, и я не была заворожена Натэниелом более обычного. Обычного — это когда сидишь в кино вдвоем, в темноте, на местах для поцелуев, это приятно и забавно, но самообладания не теряешь. Я было подумала дать рукам волю, и с кем-нибудь другим из мужчин моей жизни, может быть, и поступила бы так, но у Натэниела куда меньше внутренних запретов, чем у прочих. Я могла случайно запустить процесс, который мне не захотелось бы заканчивать прямо в кинотеатре. К тому же невозможно одновременно смотреть кино и тискать бойфренда. Я, по крайней мере, так не умею.

Вот что мне после такого длинного кино надо, так это забежать в туалет. Кто бы решил мне такую загадку: почему в мужской никогда нет очереди, а в женский — не бывает такого, чтобы не было? Отстояв, сколько пришлось, я все-таки попала в кабинку. Хорошо хоть там чисто было.

Шум остался снаружи, я была одна. Черт, долгая вышла очередь.

Я натянула и застегнула все, как было. Вот что я люблю в наплечной кобуре вместо набедренной — не рискуешь утопить пистолет в унитазе. Внутренняя брючная кобура, которая не цепляется за ремень, наиболее в этом смысле ненадежна. Пистолеты, в отличие от пейджеров, не плавают, а тонут.

Я расправила чулки, радуясь, что не надо больше возиться с колготками — чулки с подвязками в этом смысле куда удобнее.

Я распахнула дверь кабинки — в туалете никого не было. Когда я пошла к умывальникам, увидела на одном из них коробку. А на ней большими печатными буквами надпись: «Анита».

Вот же паразит маленький! Как смог Натэниел сюда пробраться и оставить подарок? Поймали бы его в женском туалете — шуму было бы…

Я вымыла руки, высушила их и открыла коробку. Пришлось разворачивать слои белой упаковочной бумаги, а в них была маска. Белая, на все лицо от подбородка до лба, с прорезями для глаз. И совершенно ровного цвета — на меня смотрело пустое белое лицо. Зачем бы он мне такое покупал? Будь она кожаная и модного фасона, я бы предположила нечто занимательное на сексуальном фронте, но эта маска была не того типа. Конечно, я в масках того типа не эксперт, так что могла и ошибиться. Если так, то идея меня не привлекла. Я вообще маски не люблю, а с бондажем и подчинением у меня тоже отношения не очень. Тот факт, что меня саму в эту сторону слегка склоняет, не уменьшил моей неприязни, а напротив — даже увеличил ее за счет испуга. В других ненавидишь чаще всего то, чего боишься в себе.

Я попыталась сделать выражение лица между бесстрастным и довольным, и вышла, держа коробку в руках. Натэниел ждал у противоположной стены, держа мое и свое пальто и свою шляпу — в помещении в шляпе было бы жарко. Он улыбнулся, когда увидел меня, и направился ко мне:

— Кто-то это оставил в туалете?

Я показала ему, что на коробке мое имя.

— Я думала, ты хочешь сделать мне сюрприз.

— Ты не любишь сюрпризов.

У меня участился пульс — не сильно, но все же, и я встала так, чтобы у меня за спиной была стена. Вдруг я стала рассматривать публику, пристально рассматривать, но вид у всех был совершенно безобидный — по крайней мере не виноватый. Парочки, держащиеся за руки, семьи с детишками — нормальнее не придумаешь.

— Что там внутри? — спросил Натэниел.

— Маска, — ответила я шепотом.

— Можно посмотреть?

Я кивнула.

Он снял крышку и бумагу, пока я разглядывала довольных кинозрителей, выискивая злонамеренных. Одна пара смотрела на нас слишком пристально, но по причинам скорее всего иным.

— Такой вид, будто кто-то начал маску и не закончил, — сказал он.

— Да, слишком пустая.

— И зачем кто-то стал бы тебе такое дарить?

— Ты видел, чтобы кто-нибудь это вносил?

— Коробка большая, Анита. Я бы заметил.

— А не заходила ли какая-нибудь женщина с сумкой больше обычного?

— Не настолько, чтобы такую коробку спрятать.

— Натэниел, ты здесь стоял. Ты не мог не видеть.

Мы переглянулись.

— Но я не видел.

— Блин, — сказала я тихо и с большим чувством.

— Кто-то пытался воздействовать на тебя. Теперь воздействовали на меня, чтобы войти в туалет незаметно.

— Ты что-нибудь почувствовал? — спросила я.

Он подумал, потом покачал головой:

— Ничего.

— Блин еще раз.

— Позвони Жан-Клоду, — сказал он. — Прямо сейчас.

Я кивнула и дала ему подержать коробку, чтобы позвонить с сотового. Пока я ждала, чтобы Жан-Клод снял трубку, Натэниел завернул маску обратно. На этот раз Жан-Клод снял трубку сам.

— Мне сделали подарок, — сказала я.