Арлекин

А у меня, пожалуй, нет. Как-то я не знаю, что полагается делать, если чужая женщина вдруг подходит и начинает восхищаться твоим бойфрендом.

— Но ведь вы тоже были на сцене, — повернулась она ко мне.

Меня, бывало, узнавали как Аниту Блейк, охотницу на вампиров и повелительницу зомби, но никогда — по тому единственному вечеру, когда я вышла на сцену «Запретного плода». Натэниел вместо чужой женщины из публики выбрал меня. Я согласилась, но второй раз меня не тянуло.

— Однажды, — кивнула я.

Натэниел рядом со мной напрягся — мне надо было просто сказать «да». Он забеспокоился, не стесняюсь ли я его, но зря. Мне не было неприятно, что он стриптизер, просто это не мое. Для этого во мне слишком мало эксгибиционизма.

— Я наконец-то уговорила Грега пойти со мной в клуб, и он тогда очень рад был, правда?

Она обернулась к своему мрачному бойфренду.

Он наконец-то кивнул, не глядя на меня. Точно смущается. Так что нас таких двое. Я на сцене ничего с себя не снимала, но все равно не люблю об этом вспоминать.

— Это так эротично было — то, что вы делали, — сказала она. — Так чувственно.

— Я так рад, что вам понравилось! — ответил Натэниел. — Я буду выступать завтра вечером.

Она просияла счастьем:

— Я знаю, я на сайте смотрела. Но о вашей подруге ничего там не было. Она повернулась ко мне: — Грег очень хотел бы знать, когда вы снова будете выступать. Правда, Грег?

Но смотрела она при этом на меня.

В голове у меня сразу сложился ответ: «Когда ад замерзнет». Что я сказала бы вслух, не знаю, потому что нас спас Натэниел:

— Вы помните, как уговаривали Грега прийти в клуб?

Она кивнула.

— А я должен был уговорить ее выйти на сцену.

— Правда? — удивилась она.

— Правда, — ответил Натэниел.

И наконец заговорил Грег:

— Это был ваш первый раз на сцене?

— Да. — Я думала, как выйти из этого разговора, чтобы это не было грубо. То есть я бы не против нагрубить, но Натэниел не стал бы. Для бизнеса плохо, да и вообще грубость — не его стихия.

— Не было впечатления, что у вас это первый раз.

И тут он на меня наконец посмотрел — таким взглядом, который у незнакомого мужчины видеть не хочется. Слишком много жару, слишком сексуально.

Я посмотрела на Натэниела, и взгляд мой говорил ясно: «Заканчивай этот разговор, а то я его закончу».

Натэниел понял этот взгляд — он достаточно хорошо его знал.

— Рад, что вам понравилось, надеюсь вас обоих завтра увидеть. Хорошего вам вечера.

И он двинулся уходить, я за ним. Грег придвинулся ближе:

— А вы завтра будете?

— Конечно! — улыбнулся Натэниел.

Он мотнул головой:

— Да не вы, она. Как ее зовут?

Я не собиралась называть ему свое имя. Вот не спрашивайте почему, но не собиралась. И снова на выручку пришел Натэниел:

— Ники.

Я глянула на него выразительно, но к паре стояла спиной, и они этого взгляда не увидели.

— Ники? — переспросил Грег.

Натэниел взял меня под руку и повел, балансируя коробкой в другой руке.

— Так ее зовут на сцене.

— Ники будет в клубе?

— Никогда, — ответила я и пошла быстрее.

Натэниел догнал меня. Когда его — то есть наши — фэны остались позади, у него на лице выразился ужас. Ужас перед грядущей ссорой.

5

Не настолько я разозлилась, чтобы не осматриваться на ходу в толпе, но все же пришлось злость в себе давить, чтобы видеть как следует. На самом деле неловкости было больше, чем злости, отчего грядущая ссора обещала быть еще сильнее: я терпеть не могу быть смущенной и стараюсь замаскировать смущение злостью. И тот факт, что я это знаю, никак не отменяет самого факта, что я это делаю. Просто я знаю, почему злюсь.

Я подождала, пока мы дошли до стоянки, и только там спросила:

— Ники? Что это еще за блядское имя?

— Первое, что вспомнилось, — ответил он.

Я отстранилась так резко, что он едва коробку не выронил:

— На сцену я больше никогда не выйду. Поэтому сценический псевдоним мне без надобности.

— Но ты же не хочешь, чтобы угадали твое настоящее имя?

Я нахмурилась:

— Часто бываю в новостях, рано или поздно они догадаются.

— Может быть, но если ты им дашь сценический псевдоним, они его запомнят, и будут считать тебя стриптизеркой, а не федеральным маршалом. Ты и без того дико смущаешься, что детектив Арнет нас тогда видела вместе на сцене.

— Ага. И все жду, что она расскажет всем полицейским, с которыми она и я вместе работаем.

— Но ведь не рассказала? — напомнил он.

Я кивнула.

— Она не может сказать, что видела тебя, не признавшись, что сама там была, и не говоря зачем, — сказал он.

— Копы вполне себе ходят по стриптизам, — возразила я.

— Но она не стриптиз пришла смотреть, она приходила ко мне.

Тут я остановилась. Повернулась. Уставилась:

— В смысле?

— Она пришла в клуб, когда тебя не было. Поскольку ты очень стараешься там не появляться, выбрать время ей было нетрудно. А не могли бы мы продолжить разговор в машине?

Верное замечание. Я открыла машину, мы сели.

— А где вторая машина?

— Мика меня подвез, и машина осталась у него, если понадобится. Я же знал, что ты меня отвезешь.

Тоже верно. Я включила мотор, чтобы запустить отопление — заметила наконец, что прохладно. До тех пор злость поддерживала во мне тепло, несмотря на распахнутое пальто.