Армагеддон Лайт

— Изумительно, — ответил Аваддон. — За всё время, что живу на белом свете, я ни разу не встречал козлов в карамели, даже среди блюд французской кухни. Что-то случилось?

— Ничего, — страдальчески сказала Лукреция и жалобно всхлипнула.

На языке существ женского рода это означало следующее: «Случилось всё самое ужасное, что только вообще возможно, мир раскололся пополам, жизнь у меня говно и даже хуже, но, по правилам этикета, я расскажу, только когда ты переспросишь меня сорок раз».

— Хорошо, — кротко заметил Аваддон. — Я тогда запрусь в кабинете Агареса, у меня дела. А ты пока страдай дальше. У нас в Раю была поговорка: «когда демон рыдает, ангел пляшет».

— А вот нету больше вашего Рая, — злорадно осклабилась Лукреция.

— Скоро будет, — флегматично пообещал ангел. — Ты просто не видела, что в городе творится.

Суккуб взвилась с пола, сверкнула глазами и ушла в свою комнату, демонстративно хлопнув дверью. Этот карамельный ублюдок ей не хозяин, чтобы позволять такой тон.

«Отлично, — потёр в восхищении крылья Аваддон. — Теперь хоть не будет отвлекать».

Он закрылся в кабинете и включил компьютер брата. Новостные сайты Хеллнета повествовали о полном исчезновении зомби-полиции, драках между «высшими» и «низшими» группировками демонов, разграблении складов с серой и попытке поджога Дворца Кошмаров. Государственный канал телезомбирования, впрочем, это опровергал. Симпатичная ведущая с маленькими, отполированными лаком рожками скороговоркой зачитывала коммюнике Армии Тьмы, глотая окончания слов, мол, Дьявол издавна предупреждал насчёт атаки отщепенцев Аваддона, чьи агенты попытаются взять власть в свои крылья. «Теперь скептики посрамлены, — звенел голос демоницы. — Однако Великий Сатана спокон веку копыто клал на подобные ангельские выходки. Мятеж будет подавлен, пока же в столице с вечера вводится чрезвычайное положение. Ave Satanas!»

Ангел испытал кратковременный прилив счастья.

Переключившись, он вошёл на сайт Института всемирной истории им. Астарота. Итак, «нечестивцы»… Как же их звали ещё? Пролистав несколько исследований, он нашёл нужное слово — рефаимы. Ну да, конечно. Матерь Божья, у него уже склероз начинается! Народ, созданный Господом, древняя раса великанов. Их величали по-разному: слово «рефаим» с древнееврейского переводится как «нечестивец», «тиран»… и «мертвец». Точно. В прежней версии Библии (прочитанной ангелом в другой реальности) сказано: «Человек, сбившийся с пути разума, водворится в собрании мертвецов». В древнееврейских летописях объясняют точнее: рефаимы — племена мёртвых, Господь сотворил их как самое первое население Земли. Наверное, тогда Бог попросту забыл учредить должность Смерти, — скончавшись, покойники сразу восставали из могил, становясь при этом сильнее и злобнее. Даже впоследствии потомки античных зомби слыли могучими воинами: их лучших солдат — гигантов, имеющих во рту по шестнадцать громадных клыков и по шесть пальцев на руках, — брали на службу в качестве наёмников филистимляне.[24] Всё, что требовалось мертвецам, это свежая еда… человечина. Но ещё раньше, согласно упоминанию пророка Исайи, Бог разочаровался в своей мёртвой пастве. «Господь истребил их, и уничтожил всякую память о них». Ради казни мертвецов, между прочим, и устроили Всемирный потоп.[25] Ведь что написано в Книге Иова? «Рефаимы отныне трепещут под водами».

Хм, значит, отдельные зомби уцелели? Они с веками мутировали, стали низкорослыми, но сумели сохраниться как народ. Богословы считали, что мертвецы — дети хананейских женщин и падших ангелов и потому близки к Сатане. Аваддон протёр покрасневшие глаза. «А затем потомки древнейших зомби смешались с новыми, искусственно воскрешаемыми в Сатанграде для общественных работ и охраны порядка. Возможно, у мертвецов существует генетическая память… Они легко внушаемы, и старейшины, спасшиеся во время Всемирного потопа, рассказывали новичкам мифы про древний народ, проклятый и уничтоженный Господом. Рефаимы подчинились карлику в гриме, ибо считают — он и есть их бог. Странно. Ведь и ифриты не сомневались в его могуществе. Это существо запросто повелевает древними народами, те признают его власть и пресмыкаются перед ним, подобно жалким рабам».

Аваддон чувствовал страшное напряжение. Ему очень хотелось вскочить, от души выругаться и устроить в комнате полнейший и жесточайший разгром, — статуэтки Сатаны в пяти углах кабинета-пентаграммы на это явно напрашивались. Но надо было думать.