Армяне в Турции. Общество, политика и история после геноцида

Исход армян из провинций в Стамбул в первые десятилетия республики был предметом острых споров. Община Стамбула приняла в городе тысячи людей, которым нужно были жилье, а также работа, еда и питье, не говоря уже о множестве других потребностей повседневной жизни. Патриарх и церковные учреждения пытались своими силами справиться с ситуацией. Но после 1923 г. многие детские дома и приюты для выживших были либо закрыты, либо перемещены за пределы Турции. В 1918 г. kaght’agayan (центры для беженцев) и детские дома были полностью заселены. После Мудросского перемирия депортированных армян доставили поездом из Алеппо в Стамбул. По данным патриарха Завена Дер-Егиаяна, количество депортированных составляло около 35 000[180]. В своих мемуарах он сообщает, что община сформировала три комитета, ответственных за ситуацию: первым был комитет для детей-сирот, Комитет поддержки сирот (Orpakhnam); вторым органом было Общество для депортированных (Darakrelots Engerut’iwn), а третьим был основан Армянский Красный Крест[181]. Последние две организации 28 февраля 1919 г. объединились в Армянское национальное попечение (Нау Azkayin Khnamadarufiwn). Согласно мемуарам патриарха Дер-егиаяна, у этой организации были отделения во всех районах Стамбула, где она открывала центры для депортированных и выживших. Поскольку ситуация ухудшилась и пожертвований не хватало, Армянское национальное собрание ввело специальный налог для Отечества (Hayrenik’i türk’). По словам Дер-Егиая-на, «потребности обедневших и бездомных сограждан должны удовлетворяться за счет налоговых поступлений до тех пор, пока они не смогут переселиться на свою собственную землю; отсюда и название – отечественный налог…»[182] Варужян Кёсеян в своей книге по истории Армянской национальной больницы «Сурп Пргич» упоминает двенадцать сиротских домов. Согласно их данным, эти сиротские дома на протяжении шести лет зависели от пожертвований общины[183]. Патриарх Дер-Егиаян говорит даже о 15 сиротских домах, и число выживших, прибывших в Стамбул в основном из районов между Амасьей и Мерзифоном, а также тех, кто до эвакуации из Киликии перемещался по пути Стамбул – Изник – Конья, он оценил в 35 000 человек[184]. В 1920 г. численность резко возросла. В течение года после перемирия число сирот составило уже 100 000, и еще приблизительно 100 000 женщин и детей оставались в плену[185]. По воспоминаниям Егиаяна, в ведении Армянской национальной службы попечения находились следующие сиротские дома: Центральный сиротский дом в Кулели (Kuleli) (1000 детей), в Бейлербейи (Beylerbeyi) сиротский дом (250 детей)[186], сиротский дом в Едикуле (Yedikule) на территории больницы «Сурп Пргич» (300 детей, у многих из них была трахома или другие заболевания), приют для девочек в Бешик-таше (Beşiktaş) (100), приют для девочек в Кумкапы (Kumkapi) (100), приют для девочек в Ускюдаре (Üsküdar) на территории Ускюдарского Американского колледжа (100), приют для девочек в Хаскёе (Hasköy) (130), приют для девочек в Арнавуткёе (Arnavutköy) (100 молодых женщин, прибывших из турецких домов), сиротский дом для девочек в Балате (Balat) (100), сиротский дом для девочек в Куручешме (Kuruçeşme) (50), сиротский дом в Макрикёе (Makriköy) (80), армяно-католические сиротские дома Сестер Непорочного Зачатия в Пере (Pera) и Саматье (Samatya) (более 500). По Дерегиаяну: ассоциация «Тброцасер» (Tbrotsaser) также позаботилась о сотнях сирот. Эти сироты были переведены в Салоники (Thessaloniki), Марсель и Париж в 1922 г. К тому же один сельскохозяйственный сиротский дом находился в Армаше (Armash), недалеко от Бахчеджика (Bahjecik); сегодня Акмеше (Akmeşe), и в нем проживало 60 детей. Британская благотворительная организация Lord Mayors Fund управляла двумя сиротскими домами, которые впоследствии были переведены на Корфу. В Макрикёе работал еще один сиротский приют под покровительством швейцарско-армянской организации, который позже был переведен в Швейцарию, затем, впрочем, закрыт[187]. Причина, по которой имена, приведенные в мемуарах Дерегиаяна, и имена в работах Кёсеяна не совпадают, может заключаться в том, что после 1923 г. некоторые из сиротских домов были перемещены и что Кёсеян мог иметь в виду более поздний период. Когда в 1921 г. финансовое положение общины все еще не улучшилось, началась поддержка со стороны Near East Relief(«Помощь Ближнему Востоку»).[188]