Читаем Армяне в Турции. Общество, политика и история после геноцида полностью

К армянской общине в Стамбуле доступа мы не нашли. <…> Мы все страдали от голода; стар и млад должны были идти работать, поэтому я по прибытии в Стамбул начала работать в Gürün Han. <…> В Гедикпаше жили почти одни армяне. <…> Мы не могли научиться армянскому. А как иначе – мы ведь приехали из деревни. Мы выглядели как дачики [турки]… Можно ведь было взять меня за руку и сказать: «Давай, девочка, я научу тебя вечером армянскому», но этого никто не сделал. На нас смотрели свысока. <…> Мой младший брат ходил в турецкую школу. Нужен был кто-то, кто сказал бы нам, что мы должны ходить в школу. <…> Меня в школу не посылали[241].

В 15 лет она была помолвлена с армянином из Дерсима, с которым не была знакома. Несколько лет спустя А. В. со своей семьей приехала работать в Германию, где живет и по сей день.

Армяне из провинций всегда были в самом низу во всех властных структурах. История А. В., как и другие истории, показывает, что многие армяне пережили принудительную исламизацию как еще одну форму отчуждения. Это подготовило почву для того, чтобы в 1960-х и 1970-х гг. множество провинциальных армян покинуло Турцию.

Армянская жизнь в Стамбуле и в провинциях

Торос Азадян и Мардирос Кочунян (главный редактор ежедневной газеты Jamanak) издали в связи с 15-летием основания республики 82-страничный журнал Armagan («Дар»). В нем содержались некоторые подробные статистические данные о положении армянского населения в провинциях[242]. В Государственном архиве республиканской эпохи можно найти письмо (вместе с кратким содержанием журнала на турецком языке), которое авторы отправили премьер-министру Джелалю Баяру (Celal Bayar) 31 октября 1938 г.[243] В выпуске темой трех страниц был санджак Александретта (Iskenderun Saneagi), аннексия которого произошла годом позже[244]. Резюме журнала на турецком языке, отправленное премьер-министру, занимает 8 страниц. На полутора страницах речь идет о Хатайе (Hatay); следующие три с половиной страницы заняты «легендарным героизмом и великими победами турецкой армии и турецкого народа»[245]. Журнал содержит список городов с армянским населением и дополнительную информацию о населении каждого региона, включая количество армян в городских центрах и деревнях провинции, по профессиям армян (и в некоторых случаях армянок), и по общинным структурам в городах, как, например, церквям, которые все еще были и использовались общиной:

Перейти на страницу:

Похожие книги

Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное