Армия

Вот и КП. Мы, ещё не проснувшиеся, меняем уже засыпающую смену. Глядя на них, завидуешь – они сейчас быстро лягут спать, и будут спать до утра, ну и что, что я только что встал, а они не спали, всё равно завидуешь.

Всё, начинается боевое дежурство. Лавка, ещё не остывшая от сменщика, раскрытый аппаратный журнал, головные телефоны. Приёмник стоит на полке над столом, а под полкой – лампочка, она освещает журнал и греет. Как она замечательно греет. Так уютно. И я сам очень похож на ящерицу, которой надо согреться, чтобы проснуться. Вот сейчас ещё чуть-чуть согреюсь и проснусь, А в телефонах что-то попискивает, шумит. Так хорошо и спокойно. Сижу спиной к проходу и очень похоже, что внимательно и бдительно охраняю дальневосточные … рубе…жи… нашей… Роо…

«Не спать, боец!» «Нет! Никак нет! Не сплю! Слушаю «точку»». Глаза – сонные, лицо с одной стороны гладко – сонное, с другой – чёткий отпечаток всего, что лежало на столе – журнал, шнур от телефона и карандаш, нет, карандаш, в конец оборзев, прилип к щеке и встал вместе со мной. Какой нафиг не сплю? «Да, чуть-чуть уснул, но спал бдительно, и если бы что, то бы сразу, в тот же миг. Потому как бдю. Почему не бдительно? Всё слышал, всё записывал. Почему с «точки» звонят в полк по телефону? Наверное, слышимости нет. Там часто бывает северное сияние, оно напрочь глушит точку. Ну и что, что лето. Точка находится севернее, оно у них бывает и летом. Вот для примера можно запросить слышимость. Узнаем, как они нас слышат и сами их постараемся услышать. Вот уже запросил. Как вы там нас слышите?» А из головных телефонов четко, звонко, без помех – «Петя петушок!». Значит пятёрка, значит – слышат нас отлично. И мы их слышим. Только какое-то время не слушали.

«Ну ладно, полы так полы. А кто же точку будет слушать? А, в телефонах. Хорошо, в телефонах так в телефонах. А они у меня короткие, только до половины приёмного хватит. Ладно, половину так половину, только зачем два раза? Понял – для наказания. Шёл в армию – попал в дурдом. Нет, что вы! Никак нет! Не про армию! Как можно! Нет, в дисбат не хочу. А что мне на «губе» делать? Я лучше пол натру, два раза. Так точно – идиот! Есть, зайти после смены!»

Стоя спать ещё можно, а вот когда полы натираешь – затруднительно. А так хочется к приёмнику. И чуть-чуть, бдительно кимарнуть.

Ну, вот и всё! Натер. Полы блестят. Сейчас сяду и чуть-чуть, глаза в пол, очень чутко… Ой! Что это! Какой самолёт? Ну идиоты, и не спится же им! Сами не спят и другим не дают. Ну вот, «кукурузник» какой то, сейчас будет целый час пилить. Это если по прямой, а если что-то ищет, то на остаток смены хватит. Да, конечно, на смене спать нельзя – граница должна быть на замке! Но как очень хочется спать, когда изображаешь замок.

Пилик, пилик. Записал. Поднял трубку. «Эй «тараканы»! Воздух рисуй». Планшетистов мы называли «тараканами», они – сами себя «художниками». Но больше они были похожи на тараканов, мечущихся во мраке запланшетного пространства, иногда забираясь под самый трёхметровый потолок. Если «воздуха» не было, они сидели в том же мраке, на низеньких скамеечках и бессовестно спали. Радист всё равно разбудит, если что ни будь полетит, а вот радиста если и разбудят, то для того, чтобы вздрючить.

Вот в таком напряжении, бдении и горестных раздумьях проходила большая часть времени, подавляющего большинства смен. А ближе к окончанию смены, не важно, ночной или дневной, радостное ожидание пересменки. Хотя спать вволю не дадут, но не будет уже привычной, но всё же ответственности, не будет убаюкивающей «морзянки», теплых головных телефонов, манящей и согревающей лампочки…

Вот чёрт! Опять уснул! «Точка», «точка», что ни будь было? Не было? Хорошо! А куда «кукурузник» делся? Пропал? Залетел за сопку и всё? Ну ладно, пусть там и сидит до утра. Почему не спится? Бессонница и вообще, я никогда не сплю. Даже в роте. Не гоню. Сам такой. Ладно, что там у тебя будет? Только в восемь? Тогда я тебя до восьми не беспокою. Надеюсь на взаимность. Пока.

И опять бдительно, глядя в приёмник и чуть-чуть в журнал, карандаш в руке, головные телефоны привязаны к ручке приёмника, лишь бы из них не выпасть. На страже рубежей! Нафиг мы кому нужны, со своими приёмниками и противогазами.

На рубежах снятся очень хорошие сны – яркие, быстрые, глубокие. Они приходят сразу же, как только наступает состояние покоя. Они не тратят время на процедуру засыпания – только закрыл глаза и всё, уже спишь и видишь. И настолько этот сон крепкий, что если во время положенного отдыха будят, то, вскочив с кровати и открыв глаза, «лепишь отмазки»: «Да не спал я! У меня «воздух» идёт!». И уже реально просыпаясь, понимаешь, что ржут над тобой. В трусах у кровати, стоит защитничек.