Армия Карла XII. Золотой век шведской армии

Чтобы расчистить путь дальше на юго-восток, Левенгаупт выслал вперед команду майора Хельсинского полка А.Ю. фон Герттена и генерал-квартирмейстер-лейтенанта Лифляндской армии Юхана Браска. Однако она не справилась с поставленной задачей. Измотанные люди, недолго помахав топорами, доложили, что дорога проходима, что являлось самой настоящей ложью. Но ни «отцы-командиры», ни сам командующий курляндским корпусом не соизволили проверить, а является ли сказанное правдой. На следующий день нерасчищенные завалы фатально скажутся на перемещениях шведов во время и после битвы.

Шведские офицеры с все нарастающей тревогой следили за тем, как противник не только преследует их с тыла, но и пытается обойти с флангов. На забитой войсками, обозами и гуртами скота узкой поляне у д. Лесная многие солдаты и офицеры провели промозглую ночь у немногочисленных костров.

«Самым уязвимым для шведов местом на большаке к Пропойску был узкий на сваях мосток, переброшенный через заболоченное русло речки Леснянки за левым флангом шведского лагеря в нескольких сотнях метров от западной околицы д. Лесной. Это деревянное сооружение было рассчитано на «осторожное» движение одной телеги. При его захвате шведы оказывались в мешке. Мост подправили, но не расширили. Использовать кожаные понтоны на заросшем русле лесной речки было нельзя. За деревней было еще несколько мостков, но они, скорее всего, были пешеходные. Отказ от устройства дополнительных переходов через топь (даже учитывая нехватку времени и усталость) следует признать шведской оплошностью. Нападать ночью или на рассвете на русских, как это делал Карл XII, Левенгаупт не собирался. Напротив, он боялся, что противник разыщет неизвестные подходы через лес, нападет на авангард, обоз или отсечет его от Сожа. Строить боевой порядок за перелеском или за деревней вдоль правого берега Леснянки было нельзя, так как мешала растительность, к тому же это было бы вопреки традиционной боевой тактике шведов»[254].

Итак, попав в довольно сложную ситуацию, граф принял половинчатое решение. Основные силы корпуса должны были готовиться к сражению, в то время как большая часть обоза, под прикрытием отряда в 700 штыков и сабель, продолжила с рассветом движение к Пропойску. Так как возниц и погонщиков не хватало, около 1600 солдат были вынуждены исполнять функции нестроевых чинов и вспомогательного персонала.

«Ночью перед сражением и в первой половине дня 28 сентября (9 октября по н. ст.) живая сила противников была одинаковой. Корволант насчитывал, как указывалось, 12 941 чел. В «Росписи, как сильно войско при генерале Левенгаупте обреталось», составленной по показаниям захваченных после боя пленных и отложившейся в фонде Кабинета Петра Великого РГАДА, указано, что в шведском корпусе было: рейтарской кавалерии – 2450, драгун – 2800, пехоты – 8250, всего 13 500 чел[255]. Вайе подсчитал на 2 тысячи меньше – 11 450 чел. Правильнее можно принять промежуточную численность, указанную Петре – 12950 чел. Против 16 шведских гвардейская бригада Петра Великого имела девятнадцать 3-фунтовых пушек, драгуны – одиннадцать 2–3-фунтовых пушек и седельные мортирцы. Таким образом, русские имели превосходство в артиллерии»[256].

В битву с врагом шли великолепно вышколенные войска с огромным боевым опытом. Они горели огромным желанием сойтись в схватке с врагом и сокрушить его в предстоящей баталии.

«Становым хребтом корволанта были гвардейские полки царя, Меншикова и Шереметева. О них Левенгаупт отозвался так: «Пехотные части, с которыми вначале схватились наши, были лучшими и отборными войсками Его Царского Величества и его личной лейб-гвардией, – а именно Преображенский и Семеновский полки, оба вместе числом около 6000 человек. Они всюду верхом сопровождают царя, всегда имеют при себе пики и прочее пехотное вооружение и в нужных случаях всегда сражаются как пехота. Я, даже будучи их противником и против воли познакомившись с ними, тоже должен воздать им хвалу и сказать, что никакая другая нация не держится в бою лучше, чем эти полки».