Армия США. Как все устроено

И вот мы следуем за призывниками. У них первая фаза подготовки. Задача сержантов – в течение трех недель заменить им гражданское сознание на военное.

Я, вообще-то, сомневаюсь, что такое сделать возможно. Вернее, с такой скоростью.

Ведь гражданский человек становится военным раз и навсегда. На всю оставшуюся жизнь. До гроба. Это уже иная философия. Как говорят американцы: «Каждую вещь можно сделать тремя способами. Плохо, хорошо и по-военному». Почему все это до гроба? Да потому что настоящего военного уже обратно в гражданского не переделать. Он всегда будет исповедовать армейские принципы, особенно там, где не знает, как поступить. Казарменные шаблоны – они костенеют в мозгу навечно. Хорошо это, плохо… Да я не знаю. Для меня хорошо. Наверное, потому, что я сам бывший военный.

Тем не менее. Наблюдаем. Первая в жизни американских новобранцев физическая зарядка. Начали!!!

Темень. Вдруг внезапно Форт наполняется людьми. Они пересекают пространство в разных направлениях, длинными колоннами в затылок друг другу по одному. Тысячи светлячков, то есть эмблем-отражателей, закрепленных на шортах. Тысячи скатанных полиуретановых ковриков, зажатых под мышками. Сотни регулировщиков, которые, выбегая на перекрестки, машут светящимися матовыми лампами-жезлами, указывая колоннам, куда идти. Форма одежды – майки и шорты. На ногах кроссовки. На спине буква «А» – стилизованный бренд армии (Сухопутных войск) США. Военной формы и сапог на зарядке быть не должно – так когда-то решило Медицинское управление армии. Аргумент: сапоги во время бега наносят вред хрящам и суставам. И такая форма принята для зарядки уже двадцать лет для армии США.

В этих колоннах-группах тянут песни-кричалки. Всякие. Разобрать слова в общей голосовой какофонии невозможно. Но это хоровое бормотание задает темп.

У нас в Российской армии надрывается только сержант: «Раз! Раз! Раз-два-три!» А здесь вот стихи хором читают. Что-то типа «От тайги до Британских морей Красная армия всех сильней!» Здесь это вот так выглядит:

From the East to the West! US Army is the best!

(От Востока до Запада армия США лучшая!)

Кричалки эти – изобретение американское. Здесь не только ритм, это и патриотическая инъекция, и объединяющий фактор. Говорят, в сорок четвертом году солдат со сложной фамилией Дакворта, шагая в строю, взял да и запел себе под нос что-то типа современной кричалки. И тогда все взяли ногу. Так и повелось. Теперь вот весь Форт Джексон на ходу жжет речитативом. Идут, потеют, поют. Сержанты – громче всех, с переливами, «по-тирольски». Офицеры не при делах, они, выражаясь образно, наблюдают за процессами «с бугорка, сидя на барабане, как наполеоны». Сержанты-женщины командуют так же громко, как мужчины, однако срываясь на писк.

Петр Черёмушкин, воспитанный, интеллигентный человек, стоически переживает все трудности, которые на него выпали: подъем ни свет ни заря и путешествие по темной крепости.

– Где-то тут должен быть сержант… А, вот он!

Появляется человек-гора. Узкоплечий, огромный и черный. Но даже его узкие плечи шире моих. Он представляется:

– Главный сержант роты Смит! Альберт Смит.

Смит улыбается. Он – сама любезность. Он говорит с нами приторным голосом. Как будто намазывает джем на булку.

– Доброе утро (улыбка).

– Доброе…

И вдруг я слышу звериный рык:

– Вы что здесь делаете?!! А ну ко мне!!!

Это уже не нам. Главный сержант Смит держит огромными лапами двух детей-новобранцев.

– Мы заблудиииились…

– Марш в строй!!!

Сержант запросто перекрывает луженой глоткой весь окружающий нас бедлам. И снова поворачивается к нам с лукавой улыбкой:

– Это утренняя зарядка. Она проводится в одно и то же время по одной и той же программе по всей Америке. В армии, я имею в виду.

Окружающие вдруг перестают идти. По всему лагерю. В один момент. То есть сначала они маршируют на месте. Потом замирают. Каждая группа оказывается рядом с деревянным помостом темно-коричневого цвета. Их море повсюду, этих помостов. Регулировщики кладут на траву свои жезлы-лампочки. А новобранцы, голося «Аааааааа!!!!!!», растягиваются на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Потом поворачиваются на сорок пять градусов, и снова растягиваются, и снова кричат. Этот ор стоит над всем Форт Джексоном. От него можно оглохнуть. Что это? Объединение? Метод завести толпу? Мотивировать, заставить заниматься с полной отдачей? Я вспомнил, как еще в Нью-Йорке сержант Берд сетовал:

– Все у нас есть, вот только с мотивацией сложновато. В армии нужен мотив!

Желание! Победить! Быть первым! Гражданская среда таких качеств не воспитывает, не дает.

Новобранцы докрикивают свое и расстилают коврики на бескрайнем газоне. И суетно принимают стойку «смирно». Они возвышаются, словно статуи, в темноте, под скудными лучами редких прожекторов. И тут же опять начинают кричать: «Десять! Девять! Восемь!.. Одиииин!» Боже, когда же они начнут упражняться? Так и до завтрака докричаться можно.

На помост ловко вскакивает сержант-инструктор. Он двигается, как механический человечек. Громкий голос его звучит как сквозь мегафон:

– Добррррое утррро!!!