Армия США. Как все устроено

– Мистер Смит, что это?

– Где?

– Фляги…

– А, это… Вода. Каждый солдат обязан в течение зарядки выпить всю флягу.

– Зачем?

Смит глядит на меня как-то по-особенному. И мне тоже хочется… То ли воду пить, то ли плакать. Но я советский офицер, я сдерживаю себя. Я мужественен. И сержант смягчается, он втолковывает мне, как юродивому:

– У нас есть перечень возможных травм, которых мы должны избежать.

Понятно? Так вот, обезвоживание – это тоже травма. Каждый должен пить, чтоб избежать этой травмы.

Он еще не заканчивает говорить, а я уже киваю головой, как при нервном тике. Эх, сержант Смит, ты, судя по всему, любого можешь уговорить.

Да… В Форт Джексоне, похоже, четко следят, чтоб вода и силы были израсходованы до последней капли. Зарядка закончена, все не мешкая расходятся по казармам. И только… Только два бойца, две те самые дамы, которые подвернули ноги… Они еще полчаса возятся на газоне: качают пресс, отжимаются, машут ногами. А фитнес-сержант, склонившись над их фигурками, выставив подбородок и потрясая рукой, что-то втолковывает этим девицам. «Сыр да печенье, твою мать!»

Черный полковник и американская мечта

«Школа набора и сохранения» – мы маршируем мимо этой огромной надписи по длиннющему коридору. На серых офисных стенах висят портреты. Какие-то белые генералы. В однообразных рамках. Чернокожие сержанты приветливо машут: «Good morning!!» Без надежды на взаимность бормочу: «Доброе утро, товарищи… Доброе-предоброе… Утро-преутро…» Не зная русского языка, сержанты все равно улыбаются. Мы лавируем по коридорам и вот оказываемся в переговорной комнате. Длинный стол, гигантские знаки армии США, бархатные знамена… Люди. Сидят торжественно, с прямыми спинами. Как коммунисты на парткомиссии в моем родном училище лет двадцать назад. Полковники. Глядят строго. Отмечу – сплошь белые. Видать, черных-то здесь «в партию» не принимают. Я, не затягивая паузу, представляюсь:

– Александр Сладков. Снимаем фильм про армию США.

Петр Черёмушкин добросовестно переводит. Не очень-то слушая меня, полковники смотрят на дверь. В ожидании. Неизвестно откуда выползший нукер, как с физзарядки – в трусах и майке, наливает чай. Из термоса. Наконец намыленная взглядами дверь открывается, появляется еще один офицер, полковник, кстати, черный (да, и такие, оказывается, здесь бывают) и абсолютно лысый.

– Полковник Матмейфер.

На правах старшего черный знакомит меня с остальными (те кивают) и, взяв в руку длинную стальную указку, похожую на шпагу, начинает рассказывать:

– Мы готовим рекрутеров и сержантов по сохранению.

– Эээ… А что такое сохранение?

Черный полковник останавливается. Ему неприятно, что я его прерываю. Но он сдержан. Он воспитан.

– Мы вам расскажем. Итак. В армию США солдат рекрутируют пять бригад, это сорок один рекрутский батальон, или двести сорок пять рекрутских рот, или тысяча шестьсот девяносто рекрутских станций.

Тут я осознаю, что толком не спал и сильно вымотался. Эти переезды… Эта статистика… Эта лекция… Я начинаю клевать носом, и… просыпаюсь от жесткого касания, словно укол шпаги! Дернувшись, я открываю глаза. Как в училище, в лекционном зале, от крика преподавателя. Перегнувшись через стол, Матмейфер тычет указкой мне в грудь. Я делаю вид, что не сплю, что весь в теме, тут же реагирую:

– Так что ж такое «сохранение»?

Полковник улыбается и грозит мне указкой.

– Сохранение… Мы обязаны уговорить солдата остаться в армии после окончания первого контракта. Сохранить его. Для армии. Мы потратили деньги на его подготовку. Нам дешевле дать ему бонус в двадцать пять тысяч долларов, чем готовить следующего.

Полковник Матмейфер улыбается так, как будто речь идет о его собственных сбережениях. Как будто его деньги, кровные, идут на подготовку солдат.

– Для этого в каждом батальоне имеется сержант «по сохранению», или, если точнее, сержант-инструктор по оставлению в армии. Для офицеров есть офицеры «по сохранению», их называют «карьерными советниками».

Пока он говорит, я вспоминаю родную армию. У нас такими советниками не пахнет. Дослужил человек контракт – его редко кто уговаривает остаться. Разве что сам ротный. Ему хорошие солдаты нужны, классные специалисты, не алкаши и не раздолбаи. А среднестатистический солдат, или «неудобный боец», т. е. хороший, честный, знающий, но упрямый, не позволяющий на себе зло срывать, – таких не просят продлить контракт. Уволился «неудобный», и бог с ним. Даром что профессионал. Какие уж тут бонусы. Или возьмите офицеров. Залетел, скажем, майор или капитан по пьянке – выгоняют. А ведь в него действительно столько денег вложено! Сколько он выстрелов из гранатомета еще курсантом сделал! А сколько патронов расстрелял из «АК»? По доллару штука. Пусть платит штраф! Или дайте ему возможность исправиться! И ведь дают! Но «сохраняют» у нас (после залета) чаще по знакомству или за денежки (вы что-нибудь слыхали о взятках?). Еще и продвинуть могут. Доказательств все эти безобразия не требуют, факты широко известны.