Армия жизни

И свел меня с людьми, которые так сильно отличались от моей компании. Особенно один. Тогда ему было, как и мне сейчас, далеко за двадцать… Мы с вами договорились — без лишних имен. Тем более что имя вам все равно ничего не даст. Можете называть его просто Он. Да, какое тогда было время! Как для нас звучали имена Джимми Хендрикса, Джеки Джерлин, «угасающих в героиновых джунглях»… И вот он, случай. Меня привели к Нему. Передо мной — несколько ампул. Помню, я вобрал в шприц два кубика… Он отобрал у меня шприц… Я послушно протянул ему руку, игла легко вошла в вену… Я закрыл глаза — и помчался… Грех сказать, что мне было тогда плохо… Я потерял вес тела, я парил где-то под небесами… Я ощущал себя богом, а где-то слышал непрерывный плач Джеки Джерлин… Но вот прошли четыре часа, я открыл глаза и первое, что сказал: еще! Он категорически сказал: нет. Так у меня началась новая жизнь… И однажды я заболел. Я проснулся и, к своему ужасу, обнаружил, что у меня ничего нет!.. А к этому времени я уже ввел себе за правило делать уколы перед школой, сразу после школы, а потом вечером — перед тем, как идти на танцы, на дискотеку или в бар, где в то время собиралась Его компания… Но в тот день я не мог встать. У меня потекли слезы, и я даже не мог их остановить. Начался сильнейший насморк, потом появились сильные боли: сначала в мышцах рук и ног, а потом уже заболело все тело… Наконец я вскочил. Кое-как оделся. И — к Нему. Он увидел меня и стал смеяться. Я сказал ему, что заболел, что, наверное, простудился… Он смеялся все громче и громче. Потом подошел к стеллажу и вытащил три ампулы… «Приход» оказался очень сильным, и нежные волны огня несколько секунд грели лицо. Вся моя простуда быстро исчезла, но когда я сказал Ему об этом, Он опять рассмеялся и ответил: «Наркотики умеют ждать. Теперь они дождались тебя…» Ну, а потом пошло-поехало. Он оказался для меня Мефистофелем. И теперь наркотики посылали меня туда, куда хотелось им. А я шел покорно, безропотно, как будто меня взнуздали, а когда я пытался вырваться, наркотики меня нещадно били, как кнутом… Что потом? Родители заметили, что со мной что-то происходит… Заметили уколы на руках и, не раздумывая, отправили меня в больницу. Я ненавидел врачей, которые лишили меня рая, было две страшные недели. Меня выписали в полдень, но уже в три часа в квартире у Него я вонзал себе в вену шприц. Прошел еще год, снова больница… Снова вышел, снова влетел. Нужны были деньги. Однажды приобрели наркотики не очень удачно. Людей, которые мне их передали, арестовали. Потом была очная ставка. На меня ткнули пальцем. Я не отказывался: раз уж проигрывать, то проигрывать надо красиво… В первое время в лагере я не мог примириться с мыслью, что буду жить без наркотиков. Я искал их там. Иногда находил. Поэтому мне заменили общий режим на тюрьму. Там-то я и проснулся.

Такой была исповедь Терехова, которую сидел, слушал, стараясь не пропустить ни одного слова, Лебедев. Потом они молча сидели друг против друга.

Что, разговорчивые пошли наркоманы? Это в нас есть… Ну, надеюсь, вы удовлетворены?

Лебедев. Все ты врешь!..

Терехов. Не понял!..

Лебедев. Ты стал наркоманом в шестнадцать, сейчас тебе двадцать шесть. Ведь так?

Терехов. Допустим.

Лебедев. К сожалению, не тот возраст, двадцать шесть, а не шестнадцать, стаж десять лет. Или ты попал к доктору, которому надо дать Нобелевскую премию, или ты врешь!

Терехов. Нет, вы все-таки занятный тип. Над вами, как над всеми, убежденными в своем знании истины, довлеют стереотипы… Ладно, скажу… Меня спас один доктор.

Лебедев. Фамилия? В какой больнице?

Терехов. Что могут сделать ваши больницы?

Лебедев. Экстрасенс?

Терехов. Нет, старик, доктор — это человек. У меня в жизни была одна везуха. Одна, но какая, старик!.. (Изамолчал.)

Дверь резко распахнулась — и на пороге появилась женщина.

(Ей.) Извините, я вам что-то не так сказал… Я пошутил. Ведь я так шучу! Вы же меня знаете!.. Я обязательно приду. Вы не волнуйтесь.

Женщина. Нет, это будет совсем неформально! Вы увидите! Вы можете задать нашему директору любой вопрос… Любой, Терехов! И вам — ответят. Хоть вы и простой лаборант.

Терехов. Я обязательно задам. Только сейчас придумаю, что…

И вздохнул, когда женщина уже не резко, а аккуратно закрыла дверь.

Вот так всегда… Не хочешь, а что-то делаешь. У вас, наверное, тоже так бывает?

Лебедев. Стараюсь делать то, что хочется.

Терехов. Да ладно уж вам… Хорошо. Включайте вашу шарманку. Есть идея.

Лебедев включает магнитофон.