Армия жизни

Лебедев (откашливается). Так… Запись два… Дальше в письме шла приписка, длинная, как дневник. (Наклоняется над текстом.) Восемнадцатилетний Александр писал: «Черт… Ни разу так плохо не делал уколы. Два раза, да еще пробил вену!.. А игла — ужасная, просто шить ею можно… Шприц я тоже спрячу, но не для нового пользования, а насовсем. Понятно, да? Чтобы у врачей и органов не было претензий… Сам себе удивляюсь — стал таким разговорчивым. Просто я, наверное, представил, что мне будет лучше, чем было… Понимаю, это эгоистично: мол, себя освободил, а теперь возись тут с тобой. Ну все! Покурю, хлебну чайку и, как говорится, пока». (Останавливается, откладывает лист бумаги.) Но он писал и писал дальше. Буквы становились все неразборчивее и неразборчивее, и мне стоило большого труда расшифровать этот текст. Последние строчки в жизни восемнадцатилетнего парня. Шли имена, фамилии. Иногда какие-то восклицания. Иногда — слова, значение которых я так и не понял. Это был его последний привет, последние мысли перед тем, как наступила темнота… Что же все-таки произошло с Сашей? Почему так нелепо закончилась его жизнь? Я постараюсь найти людей, которые окружали Сашу в последние месяцы и дни. Я попытаюсь расшифровать эти последние записи. Найти их… Посмотреть им в глаза! (Глубоко вздыхает, невидимому нам звукорежиссеру.) Ириша… И давай вот что!.. Наложи что-нибудь старенькое!.. Думаю, «битлз»… Ну… Эту мелодию!.. Ты знаешь, о чем я?..

Звукорежиссер догадалась, о какой музыке говорил Лебедев. Старая мелодия старой группы.

4.

Старая мелодия старой группы звучала и на следующий день. Дмитрий, Катя, Алиса, Кеша, Лепа пели песню про желтую подводную лодку исключительно на английском языке. Учительница Марьиванна размахивала руками в такт песни. Потом появился пХадаев Вэ-Ха, директор школы (будем называть его директором). Остановился, внимательно вслушиваясь в слова, по-видимому, на незнакомом ему языке. И когда ребята, послушные дирижерскому взмаху учительницы, замолчали, с сомнением покачал головой.

Директор. Леопольдов, ты хоть знаешь, о чем поешь?

Лепа. Эта песня о желтой подводной лодке.

Директор. В каком смысле?

Кеша. Да это настоящая антивоенная песня, Владимир Харитонович.

Директор. Ты отвечай, когда тебя спрашивают, а когда не спрашивают — лучше не отвечай. Так лучше будет.

Марьиванна. Нет, Владимир Харитонович, вы не правы. Это на самом деле антивоенная песня. Она против атомных подводных лодок.

Директор (с сомнением). А не обидятся?

Кеша. Мы так поем, что они все равно ни слова не поймут!

Директор. Марьиванна, может этому шутнику завтра заболеть, а? Как вы считаете, а?

Марьиванна. Нет, у него дискант.

Кеша. Как что, Кеша да Кеша. Нужно мне очень петь.

Директор. Ну, ладно, ладно… Разошелся… Знаю, что дискантом, а иначе без тебя нашли бы, кому петь!.. Ну ладно, все, все… Только давайте больше улыбок… Вот так. (Показывает.) А то вон Лебедев волком смотрит.

Дмитрий. Ничего я не смотрю.

Марьиванна. Нет, песню я вам гарантирую… А у Лебедева очень хорошее произношение. Дима, скажи: «Ай эм вери глэд ту си ю».

Дмитрий (механически повторяет). Ай эм вери глэд ту си ю.

Директор (с сомнением). Ну, допустим… (После паузы.) Завтра у нас с вами очень ответственный день.

Кеша. К нам в школу приезжают американские пастухи.

Директор. Давай послезавтра пошутим, а?.. Итак, товарищи, вы уже взрослые и должны понимать, какой у нас с вами, так сказать, ответственный момент. Делегация американских фермеров с целью, так сказать, знакомства с нашей молодежью посетит нашу школу. Леопольдов, ты понял ответственность момента?

Лепа. Я, Владимир Харитонович, с пятого класса в клубе интернациональной дружбы. Я кого только не видел. Однажды даже с Фидж приезжали.

Директор. Фиджи — это хорошо. Но американские товарищи, в смысле, конечно, господа, по нас с вами будут судить, какая у нас сегодня растет молодежь. По тебе, можно сказать, Кеша.

Алиса. Владимир Харитонович, а они молодые?

Марьиванна. Я умоляю тебя, открывай рот только тогда, когда поёшь.

Директор. Кстати, все проработано?

Марьиванна. Все будет в порядке. Я задаю вопрос, руку поднимают все, а отвечают Леопольдов, Лебедев… Катя, ты подготовила рассказ «Все лето — в кондитерском цехе»?

Катя. Я летом на практике не была. У меня же справка, вы что, не помните?

Директор. Вы давайте разберитесь… Чтобы без накладок, понятно?.. И учтите, возможны каверзные вопросы. (Смотрит в бумажку.) Вот, допустим, спросят тебя, Катя, как ты относишься к богу?

Кеша. Я твердо заявлю, что человек произошел от обезьяны.

Лепа. Дурак ты, Кеша. Нужно отвечать, что у нас свобода вероисповедания, а в бога мы не верим потому, что верим в разум человека.