Аромагия

— Мирра… — громко начал Ингольв, но, наткнувшись на мой предостерегающий взгляд, продолжил уже значительно тише: — Обсудим это в машине.

— Конечно, дорогой! — безмятежно согласилась я, кладя ладонь на его локоть.

Ингрид ничего не оставалось, кроме как следовать за нами в фарватере. И, признаюсь честно, эта маленькая победа грела мне сердце.

Впрочем, торжество мое продолжалось недолго. Остановившись рядом с автомобилем, Ингольв украдкой огляделся и, убедившись в отсутствии лишних ушей, проговорил негромко, но безапелляционно:

— С этого дня ты будешь проводить на берегу не меньше часа ежедневно!

При иных обстоятельствах подобное распоряжение я приняла бы с восторгом. Однако я не могла отделаться от мысли, что Ингрид зачем-то нужно было мое отсутствие в городе, и, надо признать, она весьма ловко добилась желаемого.

— Ингольв… — начала я, но он не слушал.

— С тобой будет ездить Петтер. Поезжайте прямо сейчас.

— Дорогой, но как же ты вернешься в Ингойю, если мы заберем автомобиль? — сделала я последнюю попытку. Резкий порыв ветра заставил меня, поежившись, поднять меховой воротник.

— Не волнуйся, — раздраженно дернул плечом муж. — У меня еще дела, а Ингрид может поехать на извозчике.

Радовало хотя бы, что он не намеревался уехать отсюда с любовницей под ручку! Впрочем, причиной тому наверняка были соображения престижа и приличий, а вовсе не мои оскорбленные чувства.

Петтер с легким поклоном распахнул передо мной дверцу.

От мальчишки веяло пачули — чуть затхлым, болотистым ароматом смолы, дыма и земли — предвкушением чего-то долгожданного. Я с трудом спрятала досаду: кажется, Петтер доволен таким поворотом событий. Все довольны — кроме меня.

— Я вам так завидую! — мечтательно прощебетала Ингрид, прижимая руки к груди. — Прогулка по берегу — это так романтично!

Надо думать, я — особа совершенно неромантического склада характера. Однако мое скептическое хмыканье нисколько ее не обескуражило.

— Заодно вы можете, например, собирать ракушки и камушки, — с брызжущим энтузиазмом, похожим на сладко-кисло-горький вкус грейпфрута, предложила Ингрид. — Можно делать из них прекрасные цветы или флакончики для духов!

— Благодарю! — ответила я с холодной вежливостью. — Непременно обдумаю ваше предложение! До свидания, госпожа Ингрид, дорогой.

И, уже отворачиваясь, заметила, как Ингольв улыбается Ингрид. Пахло от него в этот момент цветочно и сладко — липой — как в ту июльскую ночь, когда он умолял меня сбежать с ним…

Надо думать, все время, которое мне следует проводить с Петтером, мой муж будет проводить с Ингрид. Забавно, нас с Ингольвом уже давным-давно нельзя было назвать любящей парой, однако меня больно ранила его неприкрытая нежность к другой женщине. До сих пор его измены были простыми интрижками. Принять серьезное увлечение мужа оказалось значительно сложнее. Только гордость и молчаливая поддержка Петтера позволили мне сохранить лицо и не устроить скандал.

— Да, Петтер, я забыл сказать, — спохватился Ингольв, когда ординарец помог мне усесться.

— Слушаю, господин полковник! — тут же вытянувшись по стойке «смирно», отрапортовал мальчишка. Каменное лицо, но запах — колкая перечная мята и холодно-лиственный петитгрейн — выдавал его недовольство.

Подойдя к нему, Ингольв как-то неожиданно по-доброму улыбнулся и заговорщицки сообщил:

— Я направил в столицу представление на производство тебя в чин лейтенанта.

Темные глаза Петтера расширились от удивления.

— Это большая честь для меня, господин полковник! — только и сказал он.

— Не прибедняйся, мой мальчик! — покровительственно похлопав его по плечу, смягчившимся голосом произнес Ингольв. — Такие, как ты, всегда в цене.

Я ожидала, что Петтер ответит что-то вроде: «Рад вам служить, господин полковник!», но он только почтительно склонил голову. Исходящий от него аромат, против ожиданий, вовсе не искрился радостью. Напротив, остро ограненный черный перец колол нос.

— Такие, как он? — заинтересовавшись, повторила я. — Что ты имеешь в виду?

— Неважно! — отмахнулся Ингольв. И велел: — А теперь поезжайте!

Нам ничего не оставалось, кроме как послушаться…

— Куда ехать? — спросил Петтер, устроившись на водительском месте.

Его кисти — крупные, грубоватые для такого мальчишки — уверенно покоились на руле.

Я взглянула на свои мелко дрожащие руки и попыталась успокоиться.

— На берег, — отозвалась я, сама поразившись терпкой горечи, которая звучала в моих словах.

Зажмурилась, несколько раз глубоко вздохнула.

Петтер молча вел автомобиль, временами на меня поглядывая. Даже с закрытыми глазами я ощущала его взгляд: встревоженный, полный заботы и тихой нежности. Пахло от мальчишки тягучей смолой и ванилью — бензоином. И как бензоин, по хельским поверьям, отгоняет злых духов, так и этот аромат словно рассеивал мои печали.

Только я никак не могла отделаться от чувства вины. Я постоянно твержу, что стараюсь оттолкнуть Петтера, ради его же блага, а сама исподтишка наслаждаюсь благоуханием его чувств.