Аромат гибискуса

— Дура! — пробормотала тихо-тихо, так, что сама едва услышала. — Ты беременна от одного и до трясучки хочешь другого! Быстро запихнула свое желание куда подальше и за работу. Хватит с тебя мужиков!

Осторожный стук в дверь заставил замолчать.

— Ева? — в щель просунулась голова, — Ты почему не спишь?

— Бессонница, — ответила кратко.

Разговаривать ни с кем не хотелось. Хотелось творить. Но Виктор пропустил мимо ушей мой недовольный тон:

— Принести теплого молока?

— Лучше тесто из холодильника, — я прошла мимо него, шлепая по полу босыми ногами.

Комок, завернутый в пищевую пленку, уменьшался. Пора было делать очередную партию. Но это завтра. А сегодня…

Формы, формочки, скалки, палочки, стеки… Все, что поможет сделать листочек — живым. И только отправив на просушку с десяток поняла — Виктор не ушел. Сидит на расстеленном диване тихо-тихо, и словно дышать боится.

— Что?

— Это прекрасно!

Но смотрел он не на дерево. Взгляд темных глаз был направлен на меня.

По спине словно холодный ветер пробежал, и сразу же сменился жаром. Черт побери, этот мужчина действует на меня, как… Блин, а он никакого афродизиака в еду не добавляет? Хотя это вряд ли — кому нужна беременная? И пусть живота еще совсем не видно, но уже через месяц — полтора начнет округляться, а потом я стану толстой, неуклюжей коровой!

— Устала, — соврала, лишь бы ушел. Сил моих не было терпеть. Еще минута- другая, и сама прыгну к нему в кровать. Чертов хастлер!

— Тогда отдохни, — Виктор послушно направился к двери. — И все же подумай, что я сказал насчет коллекции.

— Это вряд ли. Только если вот так, ночами. Потому что кушать хочется больше, чем славы.

— Слава и деньги идут рука об руку. Стоит немного потерпеть, и…

— Или остаться у разбитого корыта.

— Что, прости?

Ну да, он же не знает сказки о Золотой Рыбке.

— Я нарабатывала заказчиком несколько лет. Эта работа меня кормит. Так я уверена, что не буду ничего делать вхолостую, выкупают все. А вот так, отсебятину пороть… А если это никому будет не нужно?

Такого смеха я давно не слышала. Виктор закинул голову и хохотал так, что слезы проступили. Он вытер их тыльной стороной руки:

— Какая же ты наивная!

— Ну и… — обида снова подняла голову.

— Тебе простительно!

— Потому что беременная дура? Все мозги в матку ушли? — выдала первое, что в голову взбрело.

— Потому что гений! — не повелся на провокации Виктор. — Поверь, я работал с такими, как ты. в парфюмерии их немало.

— И? — стало любопытно. Уж кем-кем. а чем-то необычным я себя не считала.

— Когда вы творите, это прекраснее самой красивой музыки, самого яркого фильма. Даже спецэффекты не нужны. Вокруг ваз витает… — он щелкнул пальцами, подбирая подходящее слово, — аура. Особая, очень тонкая, как аромат жасмина. Мне иногда кажется, что ваши умения сродни магии. Но проблема в том, что гении совершенно не разбираются в реальной жизни!

Ну вот, всю малину испортил! А я-то уж губу раскатала, заслушалась!

— Ну, как-то дожила до двадцати пяти…

— Именно, что «как-то». Нет, ты можешь казаться себе и другим вполне успешной. Но… просто я знаю, каких высот ты можешь достичь на самом деле. Нужно только немного постараться, дать хорошую рекламу, снять видео… Ева, открою тайну: корпорации наживаются на талантах. Тебе же что надо? Возможность творить, да чтобы не беспокоиться о жилье и пище. Так? Ну, в отпуск съездить, что-то нарядное купить. Ведь этого достаточно?

— Вполне. — кивнула, уже понимая, что последует дальше.

— Но мне вполне хватает того, что есть!

Шах и мат! Ну, мне так мнилось. Виктор думал по-другому.

— Это тебе сейчас так кажется. Но позаботься о ребенке. Ты ведь захочешь дать ему самое лучшее: вкусную еду, красивую одежду. Будешь искать самую лучшую няню, а когда придет время — престижную школу. Потом — университет. Хорошее образование стоит денег. Сможешь ли ты их заработать, оставаясь на той же тропинке?

Виктор шантажировал. Нагло и откровенно. Но была в его словах доля правды, признавать которую так не хотелось. И я ушла от ответа:

— Скоро рассвет, а я еще не ложилась. Нужно хоть немного поспать.

— Тогда — спокойной ночи.

Показалось, что вместе с Виктором из комнаты ушла бодрость. Я чуть не вывихнула челюсть, зевая. И едва успела добраться до кровати. Последнее, что помнила: чувство счастья и удовлетворения, которые не оставляли с той поры, как я начала делать бонсай.

23

Утром сварила кофе. С молоком. Виктор молча забрал со стола чашку с мятным чаем и вылил в раковину.

— Осуждаешь?

— Неуверен, что тебе можно кофе.

— Беременность протекает образцово-показательно, так что мне все можно. Только осторожно!

Но как была приятна эта забота, пусть даже излишне навязчивая. И я все чаще ловила себя на мысли, что я девочка, хочу платьице и на ручки.

— Беременная дура, — ругала себя. И баловала.

Во-первых, слезла с диеты. Теперь мне позволялось куда больше обычного. Но физкультуру не оставила. Только вместо пробежек были спокойные прогулки и легкая гимнастика. И как-то само собой получилось, что Виктор тоже стал принимать в них участие.