Аромат грехов твоих

– Удивительно, – задумчиво протянул Лорн. – Почти восемь лет вы умудряетесь скрываться от светской хроники и вести практически закрытый образ жизни. Даже странно, что ни одна столичная красавица еще не покусилась на ваше сердце.

– Предпочитаю тишину и ограниченный круг общения, когда никто лишний не беспокоит. Да и вряд ли хоть одна столичная леди сможет заменить мне покойную супругу.

– Мои соболезнования…

– Ни к чему. Ванесса умерла больше семи лет назад, я уже успел оправиться.

Судя по выражению лица детектива, он бы предпочел, чтобы граф еще скорбел.

– У вас своя конюшня? – радостно взвизгнула Эмили, когда мы ехали по длинной аллее меж заснеженных деревьев.

Пусть было темно, но в глубине усадьбы она каким-то чудом умудрилась рассмотреть лошадей на выгуле.

– Я бы не назвал это полноценной конюшней, скорее, я владелец нескольких жеребцов, которые периодически выступают на скачках. Весьма выгодное финансовое вложение.

Лорн заметно оживился, но Малкольм тут же дополнил:

– Не беспокойтесь, детектив. Все законно. Если сомневаетесь, я могу показать вам соответствующие бумаги.

– Ну что вы, я даже не собирался в вас сомневаться, –   ответил Ричард таким тоном, что я ни капли ему не поверила.

Уверена, как только у полицейского появиться возможность, он обязательно начнет рыть под Малкольма, чтобы добраться до малейших пробелов его биографии. И этот факт, признаться, меня не очень воодушевил.

Вряд ли детективу удастся нарыть что-то действительно стоящее, ведь, судя по деньгам графа, он наверняка имел возможность замести все следы своих предыдущих жизней. Но вот если Лорн узнает что-то о Ванессе… Хотя зря я переживаю, даже если и узнает, то вряд ли сможет связать ее каким-либо образом со мной.

Карета остановилась у трехэтажного особняка из белого камня. Посреди заснеженного двора он смотрелся дворцом Снежной Королевы, как логичное завершение зимнего пейзажа.

Большие резные двери тут же распахнулись, из них приветствовать хозяина вышли мужчина в форме дворецкого и женщина в строгом одеянии – вероятно, домоправительница.

– Доброго вечера, ваша светлость, – склонившись перед ним, поздоровалась женщина.

– Доброго, Марта, – отозвался он, одновременно помогая мне выйти.

Она удивленно смерила меня взглядом и на мгновение замерла, а на лице дворецкого застыла глупая улыбка. Похоже, граф действительно нечасто приводил в дом женщин, раз у слуг такая реакция.

– Будут ли какие-то указания? – мгновенно опомнилась женщина.

– Приготовить две гостевые спальни для баронессы Клайвшот и ее сестры Эмили, послать конюшего за доктором Трондерсом, а после пусть заедет за профессором Дортмундом.

– Кто-то болен? – обеспокоилась женщина.

Граф кивнул.

– Да, поэтому скажи, чтобы они поторопились.

Марта понимающе кивнула.

– Что-то еще?

– Подайте ужин на четверых в столовую у оранжерей, наши гости с дороги голодны. Мистер Лорн, вы же не откажете мне в чести отужинать с нами после дороги?

Лорн, сошедший со ступенек экипажа после меня, немало удивился подобной щедрости. С другой же стороны, зачем Малкольму было проявлять откровенную грубость, выставляя Ричарда за ворота и даже не напоив чаем? Правильно, незачем.

Из дома вышло еще несколько слуг, они вместе с дворецким разобрали багаж с крыши кареты, пока я помогала Эмили выбраться из салона.

 Ваша светлость, – обратился один из них к графу, держа  в руках картину, упакованную в плотную ткань. – Будут ли распоряжения по поводу полотна?

– Да, повесьте над лестницей рядом с остальными.

Слуга понимающе кивнул и исчез выполнять приказ.

Нас с сестрой проводили в дом. Внутреннее убранство поразило размахом, чего стоил хотя бы огромный холл в благородных светлых тонах, утопающий в зелени огромных растений и ярком свете ламп. Широкая мраморная лестница уходила вверх, а после, на площадке, расходилась в стороны, но меня привлекло иное: две картины на стене у нее.

На первой огромный дракон, кружа в воздухе, сходился в схватке с не менее огромной летучей мышью. Они вцеплялись друг в друга когтями и зубами, рвали до крови и словно были сплетены в причудливом танце, агрессивном, но от этого не теряющем странную притягательность и даже красоту. Со второй картины на меня в полный рост надменно взирала Ванесса. Ее портрет в золоченой раме занимал центральное положение.

Одетая полностью в алое, статная высокая брюнетка с восточным разрезом глаз и пухлыми губками, которые она умудрялась поджимать, отчего идеальное лицо в бликах света временами казалось уродливым. Художнику удалось передать неуловимую смертоносность, что нес ее образ. Она не сумела скрыться за ангельским ликом графини.

Третье место по правую сторону от покойной было пока свободно, именно туда слуга Малкольма примерялся повесить новую картину. Ту самую, с волками, которую я видела у Лонтье.

– Как тут все необычно, – Эмили тихо отметила странность в обстановке. – Столько растений, и картины такие…м-м-м-м, – она явно пыталась подобрать подходящее слово, но не сумела. – Интересно, кто эта леди на портрете?