Аромат грехов твоих

Эмили, одетая в длинную белую сорочку, сидела на руках Малкольма, вцепившись в него, подобно крошечной обезьянке, и тихо всхлипывала, пряча заплаканные глаза ему в плечо. Злосчастное платье лежало рядом на спинке стула, пока граф, будто убаюкивая, покачивал малышку и заговаривал ей зубы:

– Ну, хватит, хватит, милая. Все уже закончилось, – она еще раз всхлипнула. – Вы самая храбрая девочка на свете. Готов поспорить, ни один мальчишка не сумел бы выдержать подобное и даже не пикнуть!

– Честно? – она немного отстранилась от него, заглядывая в глаза.

– Разумеется. Даже я бы не сумел вынести эту жуткую процедуру в вашем возрасте, – словно великую тайну поведал он. – Поверьте, я бы наверняка громко кричал и пытался позорно бежать от докторов.

– Не верю, это вы все специально говорите, чтобы меня успокоить.

Он погладил ее по голове и одарил теплой ободряющей улыбкой.

– Весьма проницательно, и, тем не менее, вы справились. За это, как я и обещал, мы сейчас поедем и купим вам самую красивую куклу во всей столице.

– Честно? – она дождалась кивка от графа и тут же расцвела в улыбке. – Роуз! Ты слышала? Его светлость купит мне куклу, – малышка наконец заметила стоящую в дверях меня и выскользнула из рук графа.

Она кинулась ко мне, но запуталась в полах длинной рубашки и чуть не упала на скользком кафельном полу. Подхватил ее опять же Эдриан.

– Доктора запретили вам нагрузки, юная мисс Клейтон, – укоризненно произнес он. – А вы уже бегать собрались. Ваша сестра сама в состоянии преодолеть до вас несколько метров.

Я подбежала к сестренке и облегченно выдохнула, обняв ее. Под рубахой чувствовалась плотная повязка из бинтов, неудивительно, что мужчинам не удалось застегнуть на крохе платье. Даже я усомнилась в своем успехе, малышке было девять, она активно росла, быстро вытягивалась и носила старое платье, которое, по-хорошему, нужно было уже давно сменить на новое, размером побольше. Но денег не было, мы затянули с этим непозволительно надолго.

В палату вернулись доктора.

– Мисс Эмили, вы почему на ногах? Два часа постельного режима в палате! – возмутился Трондерсом.

– Я не выйду отсюда без платья в одной рубашке. Это не подобает леди.

Эмили взглянула на меня, ища поддержки. У меня же невольно на лице расплылась улыбка.

Так вот из-за чего все проблемы начались. Пережив пункцию и разрыдавшись, Эмили отказалась покидать процедурную без платья, которое никто не сумел затянуть. И даже авторитет медицинских светил не помог. Судя по всему, Малкольм ее все же пытался уговорить, заходя издалека, но тут явилась я.

– Эмили, докторов необходимо слушаться, – строго произнесла я. – Ты ведь уже большая, должна понимать.

Она нахмурилась.

– Но ведь…

Она повернула голову на графа, посмотрела на него, потом обратно на меня и очень тихо шепотом произнесла так, чтобы только я слышала:

– Его светлость граф обещал, что мы поедем покупать куклу сейчас, но если я буду лежать два часа… то мы не успеем. Все закроется.

Какими все же беспечными могут быть дети. Пока я изводила себя в коридоре, она думала только о новой кукле. Хотя, возможно, так было правильно. Ни к чему ей знать, какую угрозу могла нести процедура.

– Не переживай, – утешила я. – Мы же в столице, здесь магазины работают гораздо дольше, чем в нашем городке.

Еще несколько минут я уговаривала ее улечься на кровать-каталку, не надевая платье. Главным аргументом стало одеяло, которым Эмили накрыли, чтобы ее никто не увидел.

А когда Эмили все же перевели в палату, она очень быстро пригрелась в тепле и уснула.

– Процедура прошла даже лучше, чем мы ожидали, – рассказывал профессор. – Мы выкачали всю лишнюю жидкость и промыли полость антисептиком. Ваша сестра отлично перенесла пункцию, но мы хотим еще немного понаблюдать за ней. Убедиться в отсутствии осложнений.

– Очень живой и подвижный ребенок, – добавил Трондерсом. – Это хорошо, что она уснула. А то, боюсь, два часа покоя слишком много для столь активной особы, которой неожиданно стало легче.

То, что состояние Эмили улучшилось, было видно невооруженным глазом, мне даже показалось, что я увидела на ее щеках прежний румянец. Пока я беседовала с докторами, Малкольм стоял в стороне, хмурился, но молчал, не вмешиваясь, а потом и вовсе ушел куда-то.

Я хотела его окликнуть, чтобы поблагодарить за заботу о сестре, но не могла отвлечься от разговора с врачами. Подумала, что успею сказать ему все позже.

Но когда Трондерсом и Дортмунд ушли, Малкольм так и не вернулся.

Я подошла к девушке-администратору и спросила, не видела ли она графа. Ответ был неожиданным:

– Он покинул клинику около двадцати минут назад.

– Его светлость что-нибудь говорил перед этим?

– Нет, сожалею, баронесса.

Признаться, я расстроилась. Уходя в палату к Эмили, я раздумывала над тем, что заставило его уехать. То, что он вернется, я знала – он ведь обещал сестре, и я была уверена, что граф сдержит слово насчет куклы. Но ведь сейчас мог бы и остаться… Видел же, что я хотела ему многое сказать.