Аромат грязного белья (сборник)

Кстати, позитивное понятие «сверхчеловек» опять-таки зависимо от «человека», столь ненавистного Ницше. Приставка сверх- связывает по рукам и ногам весь Ницшевый радикализм, попадающий в зависимость от «человека». Так «сверхчеловек» недалеко ушёл и от «недочеловека».

Радикальнее было бы придумать слово, как отражающую суть сверхчеловека, например, назвать его «ёбарь».

* * *

Мораль отрицает жизнь… (7:526) —

пишет Ницше. А в чём состоит та жизнь, которую мораль отрицает? Интеллектуальную жизнь Ницше вёл в полной мере свободную, и ничьи «отрицания» не мешали его мыслительному процессу. Жил он повсюду, где хотел, и мораль не стесняла его свободы передвижения. Но мораль всячески отрицала его половую жизнь – она установила преграды, которые Ницше не мог преодолеть.

В другом месте он сам подтверждает, что все его проблемы с моралью сводятся к сексу:

Всякая здоровая мораль подчиняется инстинкту жизни… Противоестественная мораль, то есть почти всякая мораль, которой до сих пор учили, которую чтили и проповедовали, направлена… против инстинктов жизни. Святой, угодный Богу, есть идеальный кастрат… (7: 575).

Половая мораль – это не что иное, как метод установления принудительного разделения половых органов друг от друга, позволяющий собирать дань за право их совокупления. Практически это осуществляется с помощью насаждения стыда.

Значит, противоположностью кастратской морали, прочь от которой стремился Ницше, является мораль гедонизма (истинного служения Богу с помощью наслаждения) – задачей которой в противоположность нынешней, становится добровольное соединение половых органов с помощью искоренения стыда.

Стыд – это синтезированный обществом страх, который оно вливает, как яд, в кровь здорового человека. Человек рождается бесстрашным перед своей и чужой наготой, но его втягивают в общественный заговор стыда. Этот заговор против самих его участников, и многие из них вовремя раскрывают его, но стыд на всю жизнь оставляет кровавый след в душе.

Самый грандиозный заговор, подлость, ложь в человеческом обществе – это половой стыд, это насильно навязываемая запретность нагого тела.

Борьба с моралью у Ницше сводилась к борьбе с сексуальным стыдом, который зловеще материализуется в женской недоступности.

Не зря Ницшевый Заратустра лишён стыда:

Я сорвал с себя одежды. Я не стыжусь своей наготы! (4: XV)

Если только вдуматься в это привычное умопомешательство стыда, то можно снова помешаться и таким способом выйти в нормальные. Это ведь подумать только: самое важное, что занимает умы, души, жизни людей, – это как и с кем совокупиться, а потом, когда это «сверхжелание» так или иначе свершается, его удовлетворение делают высшей тайной, за раскрытие которой грозит не только тюрьма, но часто и лишение жизни. То есть делать открыто то, для чего человек рождён и существует, запрещено, а совершать это можно только скрыто, будто это преступление, которое терпится обществом лишь потому, что оно не хочет вымереть.

Когда научатся конвейерно оплодотворять в пробирках и вставлять эмбрионы в матки для высиживания, секс останется лишь для наслаждения, и тогда у радикалов-моралистов появится основание его практически полностью запретить. Если Церковь выступает против искусственного осеменения, то скоро она одумается и будет его пропагандировать изо всех сил, так как искусственное осеменение сделает в глазах Церкви ненужным половой акт с его наслаждением, которое испокон веков стоит христианству поперёк горла.

* * *

Несмотря на оскопляющие ужасы христианства, которым подвергались и подвергаются народы, несмотря на атаки Ницше и иже с ним, христианство по-прежнему функционирует, и люди радостно обманываются, из чего следует заключить (а бизнесмены, включая попов, давно это уразумели), что люди рождены для слепой надежды, и пытаться это менять – значит выступать против природы. Природы быдла. Овец надо пасти и стричь – вовсе не случайный евангелический лозунг. И единственно возможное равенство между пастухом и овцой может произойти только в момент их совокупления.

* * *

Жестокость возникает от мстительности за настойчивое удержание от тебя того, чем ты хочешь владеть. Видя жестокость, всегда можно утверждать, что за ней кроется месть. Ницше пытается жестоко мстить морали за то, что она лишила его женщин. Но мораль только ухмылялась, молча сводя его с ума.

* * *