Аромат смерти

– Ханс любил тебя больше всех на свете. Я помню, как он сидел на пляже в школьной форме и всхлипывал. Тогда я впервые увидел его. Мы часто возвращались туда вместе, погулять по песку или поплавать. Заходили в хижину, где вы бывали детьми. Та старая дама так и не вернулась, поэтому я взломал замок и заменил его на новый.

Он вытащил из кармана связку ключей и положил на землю. Иви узнала брелок, который купила Хансу в их первую поездку в зоопарк Тайбэя. Валяная игрушка – кит в красной майке с надписью «Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ». Он был грязный. В точности как ее.

Иви потянулась к карману; по ее губам стекали слезы. Море подступало все ближе.

– Я достаточно сказал, чтобы ты во всем разобралась. – Его глаза были пустыми, щеки мокрыми. – Я долго бегал, и у меня нет больше сил. Тебе тоже некуда деваться, так что это к лучшему. Да, чуть не забыл. Меня зовут Чэнь Шаочэн. – Он продолжал отступать к краю крыши. Иви хотелось сказать что-нибудь, чтобы его остановить, но слова застряли у нее в горле. – Ханс называл меня Айзеком. Коротко – «Ай». Это имя, которое я сам себе выбрал. Будет лучше, если ты запомнишь его. Ханс очень тебя любил, – добавил он ласково. – Я не хотел тебе этого говорить, носил этот секрет в себе годами, пока не увидел тебя лежащей в той постели. Я понял, что это судьба, что больше прятаться не получится. Понял, что ты сумеешь мне помочь. У меня были сомнения на твой счет, но в конце концов я оказался прав. Кому, как не тебе, знать, на что человек способен ради любви. Теперь понимаешь, почему я ждал тебя? Я хотел, чтобы ты увидела.

Он поставил ногу на невысокий бордюр крыши, пошатнулся и едва не упал. Потом улыбнулся. Он больше не боялся.

«Я еще не закончила с тобой, – хотела сказать Иви, но слова не шли с языка. Она знала, каким будет его следующий шаг. – Нет… и думать не смей!»

– Он действительно мне нравился. Во всех смыслах. Это была любовь.

– Тогда почему? – запинаясь, пробормотала она. Грудь сдавило, словно тисками. – Я не понимаю. Ты не можешь…

– Ты похожа на него. – Он рассмеялся.

Иви кинулась к нему и хотела схватить, помешать спрыгнуть, когда он одними губами произнес:

– Помоги мне.

Он уже падал, спиной вперед. Мгновение спустя она услышала, как его тело ударилось о землю.

Приземление не было мягким.

16

Первый раз был подобен миссии или эксперименту. Я готовился несколько месяцев, так тщательно, как только мог, гадая, сумею ли это сделать и должен ли поступать так. Я ужасно терзался. До тех пор, пока не почувствовал как-то ночью, сидя на краю постели, как у меня внутри что-то онемело. Включился инстинкт выживания. Отчуждение было способом избежать боли. Я получил сообщение утром, за завтраком – кофе с сэндвичами, купленными в магазинчике на первом этаже. Я только-только положил их на стол, когда телефон зазвонил.

Он привязал полотенце к лесенке на второй этаж двухэтажной койки в общежитии, встал на колени и сунул голову в петлю. Надо было обладать немалой решимостью, чтобы покончить с собой таким способом. Коллеги и товарищи по учебе приносили мне свои соболезнования. Я моргал изо всех сил, пытаясь заплакать. Слезы выразили бы скорбь, сопереживание, тоску, но, сколько я ни старался, мои глаза оставались сухими. Я смотрел в пол и думал о слиянии двух рек. Мои коллеги решили, что я стесняюсь плакать на публике, и позволили мне сбежать в ванную в одиночестве. Их сочувственные взгляды жгли мне спину. В бледном белом свете я был похож на зомби.

Я не пролил ни слезы, но изо всех сил вцепился в раковину и изверг из себя желто-зеленый вонючий желудочный сок.