Аромат смерти

Чэн Чуньчинь не любил плавучие рынки – говорил, что терпеть не может запах гнилой воды. Они ходили на такой лишь однажды: купить тофу-пудинг с имбирным сиропом, на который в ту неделю была распродажа. Тройной Че обожал есть горячий тофу зимой и восхищался особенностями рецепта – острым ароматом имбиря и насыщенностью бобового курда. Он говорил все громче и громче, пробиваясь сквозь толпу, следуя за своим нюхом.

Беседовать в таких условиях было нелегко. Люди терлись друг о друга. Приходилось прилагать усилие, чтобы удержаться на ногах, но постепенно они приближались к цели. Дышать тоже было трудно – все словно боролись за лишний глоток кислорода. Люди средних лет имели в этом соревновании некоторое преимущество – они бесцеремонно проталкивались вперед, словно дикие звери. Детишки, которых отправили за покупками родители, петляли, словно рыбки в воде, по скользкой грязи. «Пропустите!» – выкрикивали они, ныряя кому-нибудь под ноги. Несколько таких протиснулось мимо Иви.

Она старалась не отставать от Тройного Че, но не очень преуспевала. Полы его пальто развевались где-то вдалеке, он уже почти скрылся из виду. Иви поднялась на цыпочки, высматривая его, но ее рост был меньше, чем у большинства тайваньских женщин.

Оставалось только двигаться вместе с потоком. Наконец она остановилась перед прилавком, за которым мускулистая торговка продавала мясо. Она как раз рубила тушу на колоде. Иви сделала глубокий вдох, впитывая запах крови – запах, который пробуждал ее глубинные инстинкты, вызывал к жизни животную сущность…

– Эй, сюда! – Чэн Чуньчинь внезапно возник у нее за спиной. – Поторопись, а то всё распродадут.

Иви обернулась. Он взял ее за руку и повел за собой. Никогда еще они не оказывались так близко. Иви впервые ощутила его запах.

* * *

Чэн кивнул головой на полку с обувью. Иви наклонилась и достала оттуда пару голубых тапочек. Они выглядели чистыми, как новенькие.

Она подняла голову, и кровь отлила от ее лица.

– Добро пожаловать в мой замок.

Вид, который Чэн до этого перегораживал своей спиной, теперь был полностью открыт. Картины маслом – большие и маленькие, вертикальные и горизонтальные – заполняли квартиру от пола до потолка. Их не было разве что на диване и на холодильнике.

Одна привлекла внимание Иви: раздетая женщина с руками, связанными за спиной. Она извивалась от боли, безуспешно пытаясь выбраться за рамки картины. Ее рот был искривлен в ужасе, она словно кричала или пыталась вздохнуть. Ее преследовал мужчина в белой маске; в одной руке он держал отрубленную человеческую голову, а в другой – нож.

Иви посмотрела на следующую. Голая женщина, полностью обездвиженная. Хотя щиколотки у нее были связаны, колени она развела в стороны, и из гениталий торчали скальпели и трубки, засунутые туда с тонким и безжалостным чувством пропорций. Тройной Че превратил ее венерин холм в хвост павлина.

Иви медленно разогнулась и перевела дыхание.

Она рассматривала одну садистскую картину за другой. Каждая отражала тягу к изуродованным, связанным человеческим телам; фантазии о насилии над женщинами.

Она готовилась увидеть нечто подобное. Но уменьшенные репродукции, которые показал ей хозяин прачечной, были куда менее впечатляющими, чем эти полноразмерные картины, покрывавшие все стены в квартире, превращая ее в подобие галереи или музея. Например, портрет в натуральную величину: голая женщина, истекающая кровью на диване. Ее внутренности сползали с края подушки, как часы на картинах Дали.

Потрясенная, Иви стояла в дверях, не зная, как заставить себя сдвинуться с места и куда идти. Казалось, воздух внутри пропитан злом. Свет заливал комнату сквозь панорамные окна. Лара лениво прогуливалась по комнате, помахивая хвостом; несколько раз она зашипела на Иви.

Внезапно та опомнилась и сделала шаг назад.

Кровь прилила к солнечному сплетению, нервы начали пульсировать. Она почувствовала себя сильной, готовой драться или бежать. Но не собиралась делать ни того ни другого.

Это действительно был замок – или храм. Чэн Чуньчинь был в нем королем или первосвященником, а картины напоминали глубины его памяти или снов. Он закрыл глаза и, стоя лицом к ней, сделал глубокий вдох. Вдохнул ее запах, наслаждаясь страхом. Удовлетворенный, расслабил шею, медленно выдохнул и сел. Вытянул ноги. Удобно устроившись, взглянул на свою добычу.

– Нравится?

– Не знаю. Я не разбираюсь в живописи.

Ему не понравился ее ответ, но запах стал компенсацией. Наслаждаясь напряжением, повисшим в воздухе, которое можно было резать, как в поговорке, ножом, Тройной Че не предлагал ей сесть. Иви стояла не двигаясь.

– Это Потрошитель. – Он сказал это, проследив за ее взглядом, тоном музейного экскурсовода. На картине была изображена обнаженная девушка с идеально гладкой бледной кожей. Она лежала на шелковом покрывале, с малиновой подушкой под головой. Но это не была обычная спящая красавица: из живота у нее торчали внутренности. Как будто кто-то вскрыл его, аккуратно достал все внутренние органы и разложил по кругу – роскошный кровавый букет.

Чэн Чуньчинь обвел глазами комнату с довольным видом.