Аромат смерти

…Он помнил тот ливень все прошедшие годы.

* * *

Предупреждение прозвучало одновременно по всем новостным каналам. Он ехал через потоп, чтобы добраться до Ло Ишань. А когда дозвонился, что она сказала? «Обдумай все как следует, и я тоже обдумаю».

Красный свет сменился зеленым, а Пол так и сидел, не зная, куда податься. Что он сделал не так? Он чувствовал себя виноватым, бессильным. Снова зеленый. Несколько бесцеремонных гудков сзади заставили его тронуться с места. Он решил развернуться и ехать домой. На полпути задумался: вдруг жена что-то знает? Она уже несколько месяцев сама не своя. Не значит ли это, что ей известен его маленький секрет?

Нет, невозможно. Он никогда не переходил черту. Был очень осторожен: хранил свой тайный фотоальбом в запасном телефоне и мастурбировал только запершись в кабинке для переодевания в бассейне. Это не было «Вечным сиянием чистого разума»[33], но, насколько Пол знал, в ее глазах он был чист.

А может, что-то все-таки просочилось? Отчаяние затягивало в темноту. Неужели Ло Ишань уйдет от него? Если узнает, то уйдет? Наверняка. Что за дурацкий вопрос… Кто стал бы жить с таким человеком?

Любит ли он Ло Ишань? Да, кажется, любит. Он взял на себя ответственность за нее, сидел с ней, когда она болела, заваривал ей лапшу, если она просыпалась голодная посреди ночи. Мирился с ее обнаженным телом, с ее подходом к гигиене. Когда она смеялась, не мог удержаться и смеялся тоже. Но самое главное, когда он был с Ло Ишань, у него получалось подавлять свою тягу, хоть та никуда и не девалась. Это было ближе всего к нормальной жизни – за все его тридцать лет.

Пол воображал себе, что любит ее, но она ему не нравилась – не так, как должна была бы. В конце концов, он мог дать ей только заботу, но не желание.

Было ли этого достаточно, Пол не знал. Ему – было. Он не собирался бросить ее. Лучше все равно не будет. Такому, как он, не на что рассчитывать. Если Ло Ишань от него уйдет, что он станет делать? Не в силах сосредоточиться, Пол остановил машину у тротуара и повесил голову. Нажал на гудок – один раз, два, три… Как сумасшедший, блуждающий в ночи.

«Дворники» ритмично ходили по стеклу, и внезапно Пол увидел маленького мальчика, который, пригнувшись, заглядывал в окно. Он был похож на бездомного раненого зверька. От него нельзя было отвести глаз.

«Просто будь собой… – пронеслась у него в голове популярная присказка. – Просто сделай это. И ты не пожалеешь».

– Залезай, – сказал Пол.

Мальчик поначалу сомневался, но дождь так и лил. У него не было телефона, он не знал дороги, и рядом не было никого, кто мог бы ему помочь. Он стоял под дождем уже очень долго.

– А улица Чунчэн вам по пути? – Тоненький голосок ударил ему в уши, напомнив того мальчугана из летнего лагеря. – Я живу на улице Чунчэн.

Пол сказал, что отвезет его домой. Говорил он мягко, чтобы не спугнуть и не встревожить.

– Спасибо. – «Голос в точности как у него!» – Наш учитель говорит никогда не забывать благодарить.

Мальчик оказался на редкость разговорчивым. Все время упоминал про «нашего учителя». «Наш учитель» сказал, что в последнее время часто идет дождь и надо брать с собой плащ, но брат забрал голубой плащ, который подарила мама, и не хочет отдавать. Они поссорились. Брат не отвел его на занятия после школы, как делал обычно. «Наш учитель» сказал, что если у тебя дела или ты плохо себя чувствуешь и не хочешь приходить, надо предупредить. Он не знает, сказал ли брат учителю, что он не придет. Переулки все одинаковые. Он все шел и шел, но не мог найти дорогу.

– Напротив нашего дома парикмахерская. Мама всегда водит меня туда стричь волосы. Наш учитель говорит, что нельзя их отращивать, будешь выглядеть небрежно.

Его волосы пахли дождем и потом. Мальчик вытащил из кармана брюк две промокшие шоколадки.

– Хотите?

Пол покачал головой и попытался сконцентрироваться на дороге. Мальчик, дождь, запах шоколада сильно этому мешали.

– Растаяли! Забыл вынуть их перед физкультурой. Наш учитель говорит, что в буфет можно ходить только раз в день. Мама дает мне десять долларов. – Маленький мальчик, дождь, запах шоколада… – Брат получает двадцать, потому что мама говорит, что он на два года старше. Можно я сниму обувь?

На мгновение Пол застыл, потом, очень медленно, посмотрел на мальчика. Похоже, тому и правда было некомфортно.

Прежде чем он дал согласие, мальчик сам дал себе разрешение. Он принялся стаскивать ботинки, и они снялись вместе с носками. Что за запах! Носки были мятые, грязные и насквозь промокшие.

Тогда Пол впервые унюхал аромат мокрых ног семилетнего мальчишки. И был покорен. На всю оставшуюся жизнь.

* * *

Ему всегда казалось, что в тот день погиб не мальчик, а он сам. Пусть бы ливень смыл его растущее возбуждение! Все произошло так быстро, что он растерялся. Следующее, что он помнил, – как мальчик плыл по реке.

Никто не знал, какую боль он испытывает. Надо самому пережить такое, чтобы понять.