Аромат смерти

Отец говорил кратко. Его голос был хриплым, как у застарелого курильщика и пьяницы, с притворной усталостью, ложной мудростью, показным достоинством. Он не называл ее по имени. «Твоя мать…» Он заколебался, не зная, как продолжить. Когда он заехал домой, то нашел мать лежащей на полу в ванной. Сразу вызвал скорую, и ее вовремя доставили в больницу. Она проглотила двухмесячный запас снотворного. И до сих пор не проснулась.

«Значит, теперь ты заглядываешь домой?» – подумала Иви. В прошлом она непременно сказала бы это вслух. Язвительным тоном – и отец ей этого не спустил бы. Но теперь у нее просто не было сил.

Иви не ответила. Отец смутился. Были вещи, которые он не умел обсуждать. Они уже привыкли держать дистанцию.

– Ты закончил? – бесстрастно спросила она.

Отец замолчал на несколько секунд, потом кашлянул. Это был его ответ.

– Снотворным себя не убьешь, – ровно сказала Иви. – Скажи ей, пусть примет что-нибудь посерьезнее, если и правда хочет умереть.

* * *

Кровь прилила к мозгу, и Иви начала приходить в себя. Вместе с этим к ней вернулась боль.

Веки легонько дрогнули, но открыть глаза не получалось. Ее трясло. Голова кружилась, хотелось облегчить тошноту, вывернув желудок, но она смогла лишь рыгнуть. Пошатнулась, наклонившись вперед. И тут же почувствовала кожаный шнур у себя на шее.

Она едва могла дышать! В висках пульсировала боль, не хватало кислорода. Никогда в жизни ее голова так не болела. Кровь стекала по затылку и засыхала в липкую массу. Иви пыталась устоять на ногах, не раскачиваясь, изо всех сил заставляла себя прийти в сознание. Завязанный скользящим узлом, шнур уходил вверх, к крюку для люстры. Узел впился в шею, и девушка поняла, что стоит на шатающемся табурете.

Она попыталась выпрямиться, и шнур чуть-чуть ослаб. Наконец ей удалось открыть глаза, и стало ясно, что она все еще в спальне, но свет потушен, а шторы задернуты: сквозь них не проникало ни лучика. В комнате царила темнота.

«Меня зовут Иви, – думала она, тяжело дыша. – Я Иви Ян, и я… Я в коттедже Пола Тсоу, и я не знаю, что…»

Она закашлялась, веревка натянулась. Иви стала хватать ртом воздух, непроизвольно высунув наружу язык.

Ее нагрудная сумка и нож валялись где-то на полу, она не могла до них дотянуться. Наверное, она выглядела жалко, хватаясь руками за шнур и пытаясь ослабить узел. По крайней мере, руки не были связаны за спиной.

Колени подкашивались, правая нога отказывалась держать вес тела. Несколько раз Иви начинала валиться вперед, но потом усилием воли выпрямлялась и сохраняла равновесие. От таких повторяющихся удушений у нее на шее наверняка уже появились синяки.

Свет зажегся, ослепив ее. Иви потеряла баланс и оступилась на табурете.

24

Наутро после того, как маленький мальчик уплыл по реке, Пол умылся, побрился, повязал галстук и отправился на работу. Он собирался вечером извиниться перед женой и привезти ее домой.

Было около одиннадцати утра, когда Ло Ишань позвонила ему в слезах. Пропал ее ученик. Пол утешал ее, советовал успокоиться и дышать глубже.

– Заявление о пропаже уже подали? Полиция обо всем позаботится. Что предпринимает школа? А родители? Не плачь. Тебе надо быть сильной. Как его зовут?

Чэн Вэньцзюй. Пол повторил имя у себя в голове.

– Все будет хорошо, – сказал он.

Никто не знал, куда пошел Чэн Вэньцзюй и что с ним случилось. Старший брат мальчика, поступивший в третий класс, явился в школу и внезапно на первой перемене устроил истерику. Он ничего не хотел объяснять. Все утро он провел в кабинете психолога.

Пропажа мальчика стала лучшим, что могло случиться с ним и женой. Как классная руководительница, Ло чувствовала свою вину, и он тоже, хоть и не мог высказать этого вслух. Наконец-то они прониклись сочувствием друг к другу – впервые за все время совместной жизни. Они зализывали общие раны, утешали один другого. Когда они занялись любовью, то в первый раз вместе достигли оргазма.

Примерно месяц спустя бездомный нашел тело Чэн Вэньцзюя под мостом. Большая часть мягких тканей сгнила, остатки объели рыбы и крабы. Криминалисты не нашли очевидных следов преступления. Семья от дальнейшего расследования отказалась. В конце концов, он был непослушным и сам мог убежать. Смерть списали на несчастный случай.

Пол присутствовал на похоронах, со скорбным лицом глядя на увеличенное фото мальчика. Было ли это раскаяние?

Он и сам не знал.

25

Внезапный свет показался ей ослепительным. Непроницаемая чернота, в которую она смотрела, начала переливаться. Иви пошатнулась, но умудрилась устоять.

– И что мне с тобой делать? – бормотал Пол себе под нос, опять и опять.

Иви прилагала максимум усилий, чтобы не опускать веки. «Открой глаза», – мысленно кричала она себе. Надо было держаться. Другого шанса не будет. Прищурившись, чтобы дать глазам адаптироваться, она разглядела Пола: тот сидел на краю кровати, держа между указательным и средним пальцами очки в тонкой золотистой оправе и растирая ладонями щеки. Вид у него был изможденный.

– Я же тебя предупреждал, говорил не вмешиваться, – шептал он. – Повторял тысячу раз, но ты не слушала.