Арриквиатари (СИ)

Поработать поварам и поварятам Лабиринта пришлось знатно — проклятая проторчала в лесу до самого вечера, собрав богатую добычу. Пусть на каждого брата пришлась не такая уж большая порция, учитывая возросшее население, но дети были просто счастливы. По такому случаю Цветы разорили свою кубышку с травами и заварили отменный чай, а Сталевары проставились алкоголем для взрослых. В залах подземного комплекса до самой ночи стоял шум, народ, отбросив свои горести и печали, полностью отдался мимолетной атмосфере праздника. Песни, смех, беззаботные беседы, на один вечер Лабиринт преобразился. Аника немного порыдала на груди Соль, переживая ее уход, Робин, смутившись, неуверенно попрощался, новый лидер Щитов клещами выудил ценный указания от хозяйки, которые свелись примерно к: берегите себя, присмотрите за Львятами, помогайте Цветам.

Утром, едва прорезались первые лучи солнца, Соль уже стояла у выхода. Была мысль уйти по английски, но Жан и Кайл предусмотрели такую возможность, перехватив волшебницу наверху.

— Будем прощаться?

— До встречи, так будет правильнее. Уж я в этом лесу не сгину, будьте уверены, заявлюсь через годик, посмотрю на ваши успехи.

— Договорились, значит, через год ждем инспекцию, — Жан усмехнулся.

— Вот именно, ну, как говорят в свободных городах: блага вам.

— И тебе того же.

Уход из Амиладеи прошел как-то буднично, Сольвейн сама не знала, что она ожидала, но просто встать и уйти было как-то странно, однако это именно то, что произошло. Пройдя все переулки, волшебница вышла в то же самое место, где вчера они играли в снежки.

— А если бы я пошла другим путем?

— Кхе-хе, значится, не судьба. Вероятность того невелика, не захочешь ты сквозь бывшие земли Сун-Ган идти.

— Он все еще жив?

— Не знаю. К чему мне туда ходить? По заслугам наказание, но, как и ты, от чужих страдания удовольствия не получаю.

В небе грянул гром. Сольвейн покачнулась, магия вокруг встрепенулась и пошла волнами, закручиваясь бушующими воронками. Облака рассыпались на отдельные рваные хлопья, истаяв за секунды. От горизонта, пересекая небесный свод, потянулась сверкающая змея света, точь в точь северное сияние, смешанное с радугой. Цвета плясали и сталкивались, перетекая друг в друга. Земля дрожала от перезвона, будто кто-то невообразимо могучий колотил в гигантский колокол, чистый, мелодичный звон разливался вокруг, но не только он, в этом звуке было что-то еще…

— Что это? — Соль стояла, запрокинув голову, не в силах оторвать взгляд.

— Кхе-хе, это глас. И я даже не буду спрашивать, как ты могла этого не знать. Люди верят, что в этот день Яростный обращается к ним с небес, зовет их, вдохновляет, дает надежду. Его слова прорываются сквозь пелену, разделяющую наш мир от мира небесного, где он стоит на страже, препятствуя возвращению Великих Лжецов. Там гремит вечная битва. Услышав глас, скверна Лжецов теряет силу, ближайшие три месяца искаженные будут не агрессивны, избегая встречи с людьми. Нападут только если ты сама их атакуешь или забредешь в самое логово тварей. Это время — единственный шанс возвести новую крепость, позже вырастающую в город: три месяца, дабы укрепиться на месте настолько, чтобы выдержать последующую после гласа волну, кхе-хе, хотя люди решаются на такое все реже.

— Удивительно!

— Говорят, каждый слышит в гласе что-то свое, но мне никогда, кхе-хе, кроме колокола, ничего не открывалось, а тебе?

— Колокол… да, чудесный звук, но есть что-то еще, — Соль попыталась уловить ускользающее ощущение, — зов, печальный зов, как родные, отчаявшись, ищут пропавшего, зовут его домой. Все тише и тише, — она закрыла глаза, стараясь не пропустить ни звука, — ответа нет, тишина.

Звон утих, вместе с ним рассеялось чудесное сияние, разноцветными искрами опав на землю.

— Вот как, кхе-хе, может, это все что-то значит. Но дано ли нам понять? — Ойк прислонился к стене, подставив ладонь под падающего светлячка, но он потух, так и не долетев до руки.

— Скажи, как тебя зовут?

— Дык, я вроде говорил уже, или ты сама узнала, не помню уже. Ойком меня кличут.

— А меня Ухтышкой звать, будем знакомы? — Сольвейн скептически посмотрела на мусорщика.

— Зачем тебе?

— Когда еще свидимся, просто хочу помнить не глупое прозвище.

— Оэран Касий, — Ойк не стал больше препираться.

— Двойное имя, первый раз слышу.

— Кхе-хе, бывает такое, второе имя жалуют дворянам, отличившимся воинам и тому подобное, господарская милость роду или человеку, не более. Бывает и тройное, если не подделка, кхе-хе, значит, родословная ветвь от древних, каждый царек себе три имени приписывает, но настоящих немного совсем.

— А твое?

— Предки где-то постарались, я знать не знаю, за что.

— Думаю, знаешь, но говорить не хочешь, я не в обиде, у каждого свои секреты.

Оэран ничего не ответил; молчаливо порывшись в мешке, он выудил несколько необработанных болотно-зеленых кристаллов:

— От Сумеречников подарок.

— Тяжело им? — Соль не стала отказываться, с благодарностью приняв камни.