Арриквиатари (СИ)

— Совсем никому нельзя рассказывать. Понимаешь, Свеи, если наш господарь так решил, значит, он лучше знает, пусть это будет нашим секретом, а больше никому, даже папе, — краем глаза заметив, что оторванностью девочки от группы обеспокоилась одна из воспитательниц, Сколотов попытался закруглить разговор. — Ладно, Свеи, мне пора, у вас тут совсем не может быть искаженных, теперь я в этом убедилась, пойду дальше город осматривать, а ты будь так же внимательна и воспитательницу слушайся, когда подойдет, скажешь, что вон жучка рассматривала, — указал Олег на яркую божью коровку, сидящую на травинке.

— Блага тебе, Соль, обещаю, никому не расскажу, а ворона тоже твоя тут летала?

— Ворона?

— Да, черная, большая ворона, ее тоже никто не видел, только я.

— А да… Конечно, моя, не беспокойся, блага тебе, Свеи.

Припустив со всех ног в сторону выхода, Сколотов крепко задумался, что еще это за невидимая ворона? Можно было, конечно, не обращать внимания на слова Свеи, но на слова такого ребенка стоит и обратить, летающих монстров он еще не встречал, что не значило их отсутствия в принципе. Дав себе зарок поглядывать на небо, Олег завернул за угол в отличном настроении: пусть городишко сероват, зато люди как люди, живут, семьи заводят, детишек рожают, пекутся о них, все как положено. Конечно, сомнительно, что такая кроха действительно никому не проговорится, хотя Сколотов не исключал и такой вероятности, но вполне можно рассчитывать, что слова ребенка не воспримут всерьез, и ей самой это особо не повредит — в ее возрасте иметь невидимых друзей еще допустимо. План так себе, содержит достаточно много допущений: если не воспримут, если не выслушают, а как насчет — если все в курсе аномальной зоркости воспитанницы особо охраняемого детского сада, в любом случае это лучшее, что удалось выжать из ситуации.

Побродив еще немного, Олег отметил еще одну странность города, тут не было некрасивых женщин. Сколько он не вглядывался в лица горожанок, не нашел ни одной страшненькой; все были симпатичными как одна, не то чтобы красавицы писаные и лица совсем не одинаковые — у кого-то и нос подлиннее, кто-то полнее, чем надо, есть и совсем худышки, разные фигуры, разные лица, но одно общее: все в той или иной мере привлекательны. Общая серость и усталость, безусловно, не красила местных обитательниц, но если их приодеть, подштукатурить и дать отдохнуть, выйдет прямо цветник а не город.

“Как можно объяснить этот феномен — хрен его знает, это уж точно не наше средневековье, где уже годам к двадцати в полнейшей антисанитарии организм прекрасных дам изнашивался так, что без слез не взглянешь. Ну, пусть у них тут супер медицина, а что, законы природы отменили? А законы эти гласят, что на каждых двух победителей имеется десять середнячков и тройка лузеров, так куда подевались все лузеры?”

Все это навевало неприятные мысли, что местные баловались какой-нибудь гадостью вроде сбрасывания старых, больных и страшных со стен, как в Спарте; да и старух тоже не было, взрослых матрон полно, совсем стариков ни одного, если они, конечно, просто по домам не сидят. Повнимательнее посмотрев на мужчин, Олег тоже что-то такое уловил, по мордам мужики как мужики, не ему судить, но по фигурам, опять же, ни одного откровенного урода; несмотря на то, что все надрываются на работе, никаких внешних последствий на людях не видно. Еще одна загадка в нашу копилку на долгую перспективу.

“Ну а что тут скажешь? Просто так есть, и спрашивать объяснений пока не у кого”.