Арсен Люпен - благородный грабитель

По правде говоря, подлинной в колье оставалась только оправа. Рето де Вилетт сохранил ее, тогда как господин де ля Мотт и его жена - сущие варвары - промотали вынутые из оправы драгоценности, великолепные камни, так искусно подобранные Бомером. Позднее, в Италии, Рето де Вилетт продал оправу Гастону де Дре-Субизу, племяннику и наследнику кардинала, который спас дядю от разорения, вызванного скандальным банкротством дома "Роан-Гемене", и в память о своем высокопоставленном родственнике выкупил несколько бриллиантов, оказавшихся в коллекции английского ювелира Джеффриса, дополнил их другими, того же размера, но значительно меньшей ценности, и сумел воссоздать чудесное "колье, попавшее в рабство" в первозданном виде, то есть таким, каким оно выглядело в руках Бомера и Бассанжа.

Почти целый век род Дре-Субизов гордился этой драгоценной исторической реликвией. И несмотря на то что в силу ряда обстоятельств состояние семьи заметно уменьшалось, владельцы колье не желали продавать королевское сокровище, предпочитая сокращать штат прислуги. Последний граф де Дре-Субиз дорожил им так, как дорожат имением предков. В целях предосторожности он хранил его в сейфе "Креди лионэ". Когда жена собиралась надеть колье, он после обеда отправлялся в банк, забирал его, а на следующий день возвращал обратно.

В тот вечер, на приеме в Кастильском дворце - события относятся к началу века - графиня произвела фурор; сам король Кристиан, в честь которого было устроено торжество, обратил внимание на ее необыкновенную красоту. На изящней шейке сияли драгоценные камни. В лучах света бриллианты сверкали и переливались тысячами граней. Казалось, ни одна другая женщина не сумела бы с таким изяществом и благородством носить на плечах столь драгоценную тяжесть.

Это был двойной триумф. Граф де Дре насладился им вполне, а когда супруги вернулись в свой старый особняк, расположенный в предместье Сен-Жермен, и вошли в спальню, граф откровенно торжествовал. Он гордился своей женой и, наверное, ничуть не меньше, драгоценным колье, приносящим славу уже четвертому поколению в его роду. Жена чуть сдержаннее выражала свою радость, что, конечно, свидетельствовало о ее гордом нраве.

Довольно неохотно она сняла колье со своих плеч и протянула мужу, который с восторгом осмотрел сокровище, будто раньше не видел его. Затем, уложив реликвию в красную кожаную шкатулку с гербом кардинала, граф прошел в соседний кабинет, точнее, маленький альков, полностью изолированный от спальни и имеющий только один вход, находившийся в изножии супружеской кровати. Как всегда, хозяин спрятал шкатулку на довольно высокой полке среди шляпных коробок и стопок белья. После этого закрыл дверь и разделся.

Утром граф встал около девяти часов, чтобы до завтрака побывать в "Креди лионэ". Он оделся, выпил чашку кофе и спустился в конюшню. Здесь он отдал ряд распоряжений. Его беспокоила одна кобыла. Он велел провести ее и пустить рысью по двору. Затем вернулся к жене.

Графиня еще не покидала спальни, горничная помогала ей укладывать волосы.

- Вы уходите? - спросила она мужа.

- Да... по этому делу...

- О! Конечно... так надежнее...

Граф вошел в кабинет. Но через несколько секунд без особого, кстати, удивления, спросил:

- Вы взяли его, дорогая?

- Что? Нет-нет, я ничего не брала, - ответила жена.

- Вы его переложили.

- Вовсе нет... я даже дверь в кабинет не открывала.

Граф появился на пороге, на нем лица не было; еле слышным голосом он пробормотал:

- У вас его нет?.. Это не вы?.. Тогда...

Графиня подбежала к нему, и они стали лихорадочно искать пропажу, бросая коробки на пол и расшвыривая горы белья. Граф все время повторял:

- Бесполезно... все, что мы делаем, бесполезно. Я положил его вот сюда, на эту полку.

- Вы могли ошибиться.

- Нет, сюда, на эту полку, и ни на какую другую.

Они зажгли свечу, потому что в этой комнатке было довольно темно, вынесли белье и убрали все вещи, загромождавшие помещение. Когда в кабинете ничего не осталось, они с отчаянием признали тот факт, что знаменитое колье, "Колье королевы, попавшее в рабство", исчезло.

Решительная по характеру графиня, не тратя времени на бесплодные сожаления, послала за комиссаром полиции господином Валорбом, проницательность и здравомыслие которого супруги уже имели возможность оценить. Его ввели в курс дела, подробно рассказав обо всем, и он тут же спросил:

- Уверены ли вы, господин граф, что никто не мог пройти ночью через вашу спальню?

- Абсолютно уверен. У меня очень чуткий сон. Более того, дверь спальни была заперта на задвижку. Сегодня утром, когда жена позвонила, вызывая горничную, мне пришлось отодвигать ее.

- А нельзя ли проникнуть в кабинет каким-нибудь другим путем?

- Невозможно.

- Окна нет?

- Есть, но оно загорожено.

- Я хотел бы это проверить...

Зажгли свечи, и месье Валорб тут же указал на то, что окно лишь до середины было загорожено буфетом, который к тому же был не очень плотно прижат к раме.

- Он стоит так близко у окна, что его невозможно сдвинуть без грохота, - возразил месье де Дре.

- А куда выходит это окно?

- Во внутренний дворик.