Артефакт оборотней (СИ)

Проснулась от звука открывающейся двери, ага вот и дед, нет просто Матвей пришёл. Надо и мысленно отказаться от деда, скорее всего это его не просто задевает, а обижает.

— Ну что, как ты тут? — Он зашёл в комнату, огляделся, положил принесённый пакет на стол и потёр руки.

— Нормально. Есть будете?

— Да перекушу и чаю хочу. — Он нахмурился. — Да ты забыла, на «ты» ко мне обращайся.

— Хорошо. — Кивнула. — Пошли на кухню.

— Иди накрывай на стол, я пойду сначала умоюсь.

Хорошо хоть теперь свет можно включить! Мужчина пришёл, когда я уже заканчивала накрывать.

— В общем так: я ночевать здесь буду, — он взялся за ложку и серьёзно на меня посмотрел, — свой дом я выделил для заготовщиков наших, там ночевать будут. Так спокойнее будет — и ты под присмотром и вопросов не возникнет: почему из трубы дым виден, да пищей готовящейся тянет.

Я кивала.

— Это хорошо. И мне всё не так скучно будет, да и не будет каждый шорох настораживать. А зачем лес всё-таки? — Я проголодавшись последовала примеру Матвея уже вовсю уминавшего тушённые с мясом овощи.

— Так в основном на заготовки, дрова для становки. Да и к концу лета надо будет подправить два дома здешних, крыша течёт в одном, во втором полы менять.

Я так и зависла с ложкой.

— Подожди. Ты хочешь сказать, что сейчас дрова заготавливают? Не летом?

Он хохотнул:

— Вот так и видно городского жителя! Зимой-то удобнее намного: во первых дел сейчас особо нет, а летом что ж разрываться? Ну а во вторых зимой сокотока в деревьях то нет, легче намного рубить. А ну-ка вспомни стих Некрасова: «Однажды, в студёную зимнюю пору, Я из лесу вышел; был сильный мороз. Гляжу, поднимается медленно в гору, Лошадка везущая хворосту воз». Учила небойсь в школе? Сейчас напилят, распилят, порубят, да сложат под навес, а через зиму вот и готовы дрова.

— Ооо, так это получается не на следующую зиму?

Он мотнул головой, сыто откинулся на спинку стула.

— Нет, они должны полежать, вот через зиму самое то будет.

Так за неспешным разговором мы поужинали, попили чай под рассказы из жизни мужчины. Пока он купался, я постелила ему на диване и пошла спать.

Ранним утром меня выдернул из сна громкий мужской голос, который раздался совсем рядом, отчего я резко натянула одеяло и укрылась разве что не с головой.

— Матвей! Спишь что ли? Давай просыпайся, пошли завтракать.

— Ты чего орёшь, заполошный! И какого рожна в чужой дом запёрся? Давай на выход!

Послышалась возня и отдалённый возглас, видимо из сеней:

— Ты чего? Прям и зайти нельзя!

— А с зелейщицей нашей потом сам объясняться будешь, какого по её дому шастал, да ещё и в обуви. Сегодня, завтра приедет, думаешь не учует что ли?

— Это с Мартой что ли? — Совсем уж тихо, услышала только потому что с утра тишина стоит.

— С нею родимой.

— Ой ё, нее, с нею не хочу, — возглас уже намного громче и хлопок закрывшейся двери. Я же уже закусив край одеяла смеялась так, что потекли слёзы. Да уж Мартой пугать — это надо запомнить.

Выглянула из комнаты и спросила шёпотом:

— Он один был или кто стоит на улице?

— Один. Ушёл уже. Доброе утро дочка.

— Доброе. — Я зашла в комнату, накинула халат и затянув пояс вышла обратно. Матвей уже успел убрать за собою постель — вот же шустрый!

— Я в санблок первый! Мне пора уже бежать, пока ещё кого не принесло.

Проводив Матвея, я принялась за генеральную уборку, благо утро было солнечное и даже сквозь шторы солнышко хорошо освещало дом. Перебрала все шкафы, потёрла пыль везде, где только можно, по телефону уверила Марту, что у меня всё замечательно, огляделась, вздохнула и поняла — заняться определённо нечем! Побродила в раздумьях по дому, зашла в тёмную, безоконную кладовку и тут меня осенило! Раздвинула мешающие вещи, расчистила себе рабочее место, принесла дополнительно лампу для более яркого освещения и направилась в комнату. Несколько минут я всё же в нерешительности раздумывала: «Стоит ли?». Но откинув сомнения: раскрыла тот самый «подарочек»-сумку, вытащила и отнесла в кладовку сначала напольный мольберт, достала этюдный ящик, осмотрела его содержимое, заглянула в пакет, поморщилась, села прямо на пол, слегка раскачиваясь пыталась понять: а что я собственно хочу сейчас изобразить и что для этого потребуется. Схватила за кончик ускользающую мысль-образ и улыбнувшись достала листы бумаги, несколько водорастворимых графитных карандашей, кисть и пошла в кладовку. Сколько времени там я провела — не знаю, настолько увлеклась, что даже вскрикнула, когда дверь в кладовку открылась и заглянул Матвей.