Читаем Артефакты моих страхов полностью

Артефакты моих страхов

— При том, что в этом мире они в буквальном смысле влияют на судьбы людей! Как например на твою! Откуда, по-твоему, эта вязь появилась на твоей руке?

— Магия…

— Чья?

— Того существа в капюшоне со странным голосом?

— Это жрец Странницы, Хлоя. По приданиям в жрецах хранится частичка их Бога. Но как точно проходит этот ритуал, только они и знают.

— Странница?

— Атнара. Сестра Ларанты.

Я лишь закатила глаза. Все это неважно! Важно лишь то, как от этого избавиться!

— Атнара — Странница, или Путешественница, или Авантюристка… У нее вообще много… подобных сравнений. И она реже всех, Хлоя, благословляет на брак. Я даже представить не могу, почему Шан привел тебя именно к ней в Храм.

— Как это изменить? — Почти по слогам выговариваю я, опять начав закипать от имени Кесаря.

— Никак. Такие союзы не расторжимы.

— Почему?

— Эту вязь дала Богиня. Только она и сможет ее снять.

— Брак не консумирован, согласия я не давала, я могу пойти в Храм…

— Нет. Во-первых, это оскорбление Богини — оспаривать ее решение. Надеюсь, у тебя хватит ума не ссориться с самой Странницей. Во-вторых, в благословлённых Богами браках не нужно согласие. Считается, что Боги и так видят, что на душе у человека.

— Ты хочешь сказать…

— Что на самом деле, Шан тебе нравится.

Сказать я ничего не смогла, открылась дверь, и Мелисса подала мне что-то похожее на глинтвейн. С радостью в него вцепилась — мне, действительно, нужно было что-то, что поможет взять себя в руки.

— Но это не имеет значения, Карьята… — Произнесла я, когда за Мелиссой закрылась дверь. — Я только-только встала на ноги. Я не хочу все это потерять! Я не хочу быть женой в этом мире! К тому же женой аристократа! Он отберет у меня все! — Слезы вновь потекли, и я лишь отнесла от лица глинтвейн, чтобы слезы не падали в бокал. — Я ни на что не буду иметь права…

— Хлоя… — Она слетела с кресла и опустилась на колени передо мной, отобрала бокал и сжала мои ладошки. — Ты напридумывала какой-то жути! Шан никогда не совершит чего-то, что сделает тебя несчастной!

— Тогда что же происходит сейчас? Зачем он вообще это сделал?

— Что произошло до того, как вы оказались в Храме?

— На меня напали люди Темного артефактора.

Карьята тяжело вздохнула и покачала головой.

— Вот и ответ на вопрос. Он испугался. Испугался, что потеряет тебя.

— Но не до брака же со мной!

— А почему нет? Что я, что Дэр сразу поняли, что ты довольно быстро поселилась в его сердце.

А слезы все продолжали течь по моим щекам. Схватила глинтвейн и допила его залпом.

— Можно я прилягу?

— Конечно. Думаю, Мелисса уже перестелила белье.

В этот раз я отказалась от услуг Мелиссы и долго стояла под душем. Точнее ревела под душем…

Истерика, действительно, выходила из меня долго. У меня столько эмоций и волнений не было даже когда я в этом мире глаза открыла. Просто смирилась с тем, что да, вот так вот вышло. И приняла все быстро, ведь это второй мой шанс. И знала в каком направлении двигаться…

А сейчас… У нас ведь уже брак, даже брачный договор не составить. Предположим, ему мое поместье и комнаты не нужны, а мастерские?

Проблема была в том, что я уже не представляла этого мужчину, отбирающего у меня что-то. В моей голове он был обнимающим, уберегающим от опасности… И мне приходилось прилагать титанические усилия, чтобы напоминать себе о том, что этот мужчина — Кесарь. Что он не за красивые глазки это звание получил. Что люди лгут… Напоминать себе о том, что он мог закрыть меня в Шаласси вести хозяйство или… Мысли буксовали.

Страх мешал дышать. Казалось, я уже лишилась всего и вся. И своей свободы, и своих задумок, которые мне могут не разрешить реализовать, и страшило даже то, что меня могут принудить к… близости.

Но также во мне очень громко и назойливо пищало что-то о том, что все может быть иначе. Что мы взрослые люди, что сумеем договориться… Не зря же в его воспитании принимала участие Карьята, верно? А она женщина разумная и адекватная. И если один из ее воспитанников всю правовую систему перекроил, то неужели второй, который, к тому же, каким-то образом пробрался в мое сердце, не сможет наладить свою семейную жизнь так, чтобы и его жена была счастливой?

Но корежило и то, что у меня не было возможности «подстелить соломки». Наверное, именно, это и заставляло мою рациональность плавиться на раскаленных углях. Если бы я знала, что смогу жить и дальше сама по себе, если ничего не выйдет… Но у меня не было никаких гарантий. И женщину двадцать первого века техногенного мира это просто-напросто убивало.