Артек

   - Ы-ы-ы! - закричала Алина и вцепилась мертвой хваткой в другую руку "гуся" - чтобы достать до той, которой он мучил Наталью, ей пришлось бы встать на цыпочки или подпрыгнуть. Алина будто сжалась в пружину, оскалилась - Лерочке на мгновение показалось, что она собирается впиться в обидчика зубами, но Алина просто сдавила его предплечье, и... "гусь" заорал так, что его, наверное, услышал весь "Артек". Лерочка зажмурилась - она никогда не слышала, чтобы человек так кричал - только Тарзан в кинофильме. И еще ее поразил вид Алины, она никогда не видела ее такой, никогда - даже на турнике, занимаясь, Алина выглядела маленькой, субтильной, тонкорукой, мягкой девочкой, сейчас же она была комком мышц, твердых как железо, в плечах ее обычно тонкие ручки налились маленькими круглыми ядрами бицепсов, жилы канатами выступили по всему телу - такое внезапное фантасмагорическое превращение обычной девчонки в стальную машину ошеломило Лерочку. А тут еще "гусь" орал как Тарзан.

   Наталью он отпустил тут же - "гусь", казалось, обезумел от боли. Когда Алина наконец его отпустила, он вырвался, отскочил в сторону и схватился за больную руку, завыл, заскулил.

   Девчонки, воспользовавшись моментом, подхватили с песка одежду и бросились наутек. Первой неслась как антилопа атаманша Же, а последним пулей летел Крыс.

   - Она мне руку сломала! Руку! Сломала! - выл позади раненый "гусь", показывая руку товарищу. А к ним на крик уже спешили их друзья - даже очкастая.

   Забежав в лагерь, девчонки остановились отдышаться, потом пошли по дорожке - ни слова не могли сказать. Наталья на ходу всхлипывала, шмыгала носом - не плакала, нет, просто не могла прийти в себя от шока, перенервничала. Алина обняла ее за талию, а Наталья ее за плечи - только так они могли обняться по своему росту. Лерочка даже немного Алину приревновала, хоть и понимала, что Наталье сейчас внимание нужнее. Атаманша Же семенила рядом, не сводя глаз с Алины - широко открытых в восхищении глаз. Не стоит и говорить, что рот ее тоже был открыт. На плече же у атаманши Же, как у себя дома, сидел Крыс и, вытянув шею, заглядывал ей в ухо.

   - Вот ты, Натка, удивляюсь я тебе, - Алина первой смогла заговорить - она уже давно называла Наталью "Наткой"; первым это придумал Гога, который обращался к ней: "Нато". Наталье это не нравилось, но она терпела. Но потом это обращение услышала Алина и стала называть Наталью не иначе, чем "Ната" или "Натка", и Наталью это не на шутку бесило. - Я же видела, как ты на волейболе лупишь по мячику. Если так влупить по голове, то она же лопнет как каун!

   - Ну и что? - Наталья нашла в себе силы улыбнуться.

   - Как что? Да если бы ты дала ему по башке, гаду этому, как ты бьешь по мячику, он бы и умер там на месте.

   - Для этого у меня есть ты. Боевая единица. Я думала, что ты его покусаешь.

   - Ой, я тоже! - вставила Лерочка. - Ты когда его схватила, так рот открыла с зубами, что я думаю все - руку откусишь. Злая такая была, прям как камышовый кот!

   - А что-что? Что это за кот камышовый? Порода такая? Он что, живет в камышах? - Алина обернулась к Лерочке, и в голосе ее был такой неподдельный интерес, как будто камышовый кот это именно то единственное, чего недостает в ее домашнем зверинце, и скажи ей, что этого кота можно найти вот прямо здесь недалеко, в камышах, она немедленно бросится на поиски, - что Лерочка тут же прекратила ревновать ее к Наталье.

   - Он как рысь! - авторитетно сообщила атаманша Же. - Такая порода.

Действие 3. Великие тени

   Несмотря на небывало жаркий полдень, оба мужчины были одеты строго: в белые костюмы-двойки с орденскими планками на лацканах пиджаков, шляпы-федоры с лентами и черные туфли - у одного, правда, вместо рубашки с галстуком под пиджаком виднелась украинская вышиванка. Впрочем, на террасе двое официантов тут же приняли у мужчин шляпы и пиджаки, и те уселись за сервированный к обеду стол у балюстрады. На столе уже стояли графины с водкой, коньяком, закуски, соленья, боржом.

   - Что желаете на первое? Шурпу, борщик, соляночку? - предложил мужчинам официант.

   - Ну, борщик мы и дома покушаем. Давай-ка нам, наверное, шурпички, - сказал первый мужчина - тот, что остался в белой рубашке с галстуком; жилистый, подтянутый, с военной выправкой, черные волосы с благородной проседью зачесаны назад, не старый - лет пятидесяти, но с заметными бороздами морщин на лице, придававшими ему вид человека строгого, волевого, закаленного жизнью. - Вы как, Степан Иваныч? Шурпички? Покушаем местного?

   - Да, пожалуй, Николай Наумович, - ответил мужчина в вышиванке, названный Степаном Ивановичем. Он, в отличие от Николая Наумовича, военной выправкой не отличался - был слегка грузен, одутловат лицом, волосы тоже зачесывал назад, но опять же, такой шевелюрой, как у Николая Наумовича, похвалиться не мог - так, редкие соломенные пряди на лысине, и к тому же выглядел постарше - лет под шестьдесят. - Пожалуй, тоже шурпички.

   - Водочки? Коньячку?

   - Водочки, пожалуй.

   Официант налил мужчинам по рюмке водки из графина, поклонился и ушел за "шурпичкой".