Артем

В декабре 1908 года в Париже состоялась V Общероссийская конференция РСДРП. В ней участвовали большевики и меньшевики. На конференции были представлены крупнейшие партийные организации страны и в их числе уральская. Ленинский доклад на конференции определил линию партии на весь период реакции. Новый революционный кризис неизбежен, ибо остались причины, его вызывающие: народ, как и раньше, бесправен, крестьяне остаются в кабале у помещика, рабочие испытывают гнет фабриканта и жандарма. Перед партией стоят по-прежнему старые революционные задачи. Так заявила партийная конференция. Она по предложению Владимира Ильича со всей решительностью осудила ликвидаторов и совершенно определенно отмежевалась от отзовизма Богданова и ему подобных. На конференции большевики одержали большую победу в борьбе с меньшевиками.

На Урале приверженцы Богданова нашли общий язык со сторонниками партизанских методов борьбы, которые в новых условиях, без связей с революционными массами, превращались в анархистские террористические группки. Отзовисты и террористы-лбовцы вредили революционному делу.

Террор не ослабляет царского правительства, а создает излишние затруднения в деятельности нелегальных партийных организаций, говорили большевики рабочим.

Все эти сложные условия жизни партии быстро становились известными политическим заключенным в царских тюрьмах. Знали их также Артем и его товарищи по камере. Горячие многочасовые споры разгорались за тюремными решетками. Эти споры в письмах Артема скромно назывались «беседами на литературные темы». Артем и в годы реакции твердо стоял на ленинских позициях. В черную эпоху столыпинщины в письмах Артема из тюрьмы доносились его слова верности партии и ее идеям:

«…Я никогда, я так думаю, не стану изменником движения, которого я стал частью. Никогда не буду терпелив к тем, кто мешает успехам этого движения. Я был, есть и буду членом своей партии, в каком бы уголке земного шара я ни находился. Не потому, чтобы я дал Аннибалову клятву, а потому лишь, что я не могу быть не мной…»

О том, что Артем был прекрасно осведомлен в тюрьме о всем, что делалось «на воле», свидетельствует его рассказ о содержании «литературных бесед» в камере.

«Вы знаете, как ни странно, — писал Артем своему старшему другу Мечниковой, — а я почти доволен, что эти три года просидел в тюрьме (письмо это было написано Артемом по истечении трех лет тюремного заключения в 1910 году. — Б. М.). Обстановка вашего военно-полевого конституциализма, с его политической апатией, провокациями… и общим умыванием рук, подействовала бы на меня в тысячу раз тяжелее сыпного тифа и прочего. В тюрьме у меня было всегда так много возни с правительственными агентами и такая хорошая товарищеская компания, что я мог забывать или, скорее, не так остро чувствовать процессы, которые происходили на воле. В тюрьме меня к тому же ближе интересовала теоретическая сторона борьбы… Публика, которая сидела со мной, да и я сам должны дико выглядеть на воле. Один из нас, попавший было на волю, говорил, что на него смотрели, как на чудище. Он быстро вернулся к нам обратно: одна из жертв центральной провокации, он ненамного хуже чувствовал себя в тюрьме по сравнению с волей. Не подумайте, что я пою панегирик тюрьме. Будь она тысячу раз неладна, пропади она пропадом! Она сумела достаточно хорошо отравить мне существование. Но я не могу не признать факта глубокого различия и в настроениях и душевном складе людей, проведших последние годы на воле и в тюрьме. Должен сказать еще, что на Урале общественные настроения пострадали менее, чем где-либо. Те же факты из рабочей жизни, о которых здесь приходится слышать на каждом шагу, там совершенно отсутствуют. Бегство интеллигенции там поголовное, но оно бросается резко в глаза благодаря тому, что это стремление незаметно у рабочих. Передовые рабочие там сузили деятельность, но не остановили. Где было 300, там осталось 60, но эти 60 действительно социал-демократы. Разбиты только центры. Например, из Мотовилихи выслали всю молодежь (больше 1 000 человек); для одного завода это много. То же произошло в Надеждинском и отчасти в Алапаихе. Поэтому сидевшие по тюрьмам чувствовали ближе свою связь с действительностью… У нас пессимисты считались единицами. Целый ряд высланных, сосланных на поселение или оправданных сидят уже снова, но еще далеко не все арестованы.