Артем

Ответила ли на это письмо Артема его товарищ по харьковскому подполью или нет, сведений об этом не осталось. Впрочем, не это важно. Из письма к Ивашкевич хорошо видно, как серьезно относился Артем к деятельности большевиков в годы реакции, как тяжко он переживал проявления уныния в среде своих товарищей. Дело партии всегда было глубоко личным делом Артема.

Артема по этапу перевезли из Харькова в Пермь.

Подводя итог этой поездке, в просмотренном цензурой письме Артем сообщил в Москву:

«Меня там (в Харькове. — Б. М.) опознавали какие-то лица и признали за некоего Тимофеева. И как таковому мне предъявили два дела. Одно связано с вывозом на тачке какого-то врача; а другое — произнесение речи; оба дела 1905 года, оба закончены. По обоим делам суд будет около конца октября или начала ноября. Оба дела покрываются без остатка пермским. И мне по-прежнему рисуется перспектива поехать в Енисейскую губернию».

Суд неправый…

Всему на свете приходит конец. После долгих и мучительных лет тюремного заключения и Артем дождался своего суда. Судили его в Перми по 102-й статье уголовного уложения. Приговор казанской судебной палаты 15 сентября 1909 года гласил: «Крестьянин Сергеев Федор Андреевич присужден к лишению прав состояния и ссылке на поселение». Срока ссылки не указывалось, она была бессрочной — вечной. В сентябре Артем был осужден в Перми, а в декабре того же 1909 года был доставлен в Харьков для второго суда.

Его защитник Алексей Акимович Поддубный припоминает некоторые интересные подробности этого процесса [19].

Судебное присутствие (заседание) палаты по политическим делам состояло из семи человек. Четверо из них были так называемые коронные судьи, то есть штатные чиновники царской юстиции, представители короны — царя. Трое остальных судей представляли «общественность». Это был предводитель дворянства, затем следовал городской голова — представитель городской буржуазии — и, наконец, волостной старшина — царский чиновник в деревне, «представитель» крестьянства. Таков был классовый суд, судивший Артема. Все судьи были, как отмечает Поддубный, жители Харькова. На их глазах происходили события 1905 года, и они слышали немало рассказов о «легендарном Артеме». Надеяться на их симпатии Артем не мог.

Характеризуя поведение Артема на суде, Поддубный говорит:

— Он держал себя во время процесса крайне спокойно, выдержанно и с большим достоинством. Его объяснения были точны, убедительны и кратки.

Прокурор много разглагольствовал о революционном движении в Харькове вообще и весьма мало говорил о конкретных «преступлениях» Артема. Он рисовал образ Артема как весьма опасного революционера, а судьи видели перед собой в общем приятного молодого человека лет двадцати пяти, спокойного и вежливого. Внешний вид «знаменитого оратора» ничем не отличался от внешности обыкновенного рабочего. Когда же прокурор дошел в своей речи до осязаемых, так сказать, фактов — заговорил о тачке, на которой вывозили всем известного в Харькове самодура доктора Якоби, и о других подробностях деятельности Артема на Сабуровой даче, — судейские иронически заулыбались.

Судимый по 1-й части 102-й статьи и по 1-й части 129-й статьи уголовного уложения Артем по требованию прокурора должен был получить многолетние каторжные работы.

Помощник присяжного поверенного Поддубный в защитительной речи умело использовал несодержательность и неконкретность предъявленных Артему обвинений. Да, Артем член РСДРП, уже один этот факт уголовно наказуем. Рассказы о его роли в Харьковском восстании носят фольклорный[20] характер и не могут быть приняты в качестве юридических находок. Свидетельские показания о преступной деятельности Артема начисто отсутствуют, и самое большее, на что может пойти суд, это подтвердить приговор казанской судебной палаты, ибо он полностью поглощает виновность Артема по предъявленным ему статьям уголовного уложения.

Суд удалился на совещание. Несколько часов длились споры между судьями о мере наказания Артему. Виновность его была вне сомнений, но принять ли точку зрения прокурора и присудить обвиняемого к каторжным работам или согласиться с защитником и считать приговор казанского суда достаточным наказанием по всем преступлениям обвиняемого?

Споры между судьями были ожесточенными.

— Наши опасения о возможности окончания процесса каторжными работами не были лишены основания, — вспоминает Алексей Акимович Поддубный, — к подлинному приговору Харьковской судебной палаты было приложено особое мнение трех коренных судей, которые «полагали необходимым» приговорить товарища Артема к четырем годам каторжных работ. Таким образом, только один голос помешал осуществлению крайней жестокости в отношении моего подзащитного. По окончании суда мы дружески и сердечно расстались с Артемом, и он отбыл этапом в ссылку в Сибирь.

В Харькове все обошлось, таким образом, сравнительно благополучно. Пермский приговор сочли достаточным за все прегрешения Артема против самодержавия: ссылка на вечное поселение в отдаленные районы Сибири.