Артист

– Живот сводит, – пожаловалась женщина, – целый день маковой росинки во рту не было. Моталась в Кисловодск, там сегодня новое здание нарзанных ванн открыли, в общем, кроме нарзана, ничем не угощали. Три плёнки отщёлкала. В ресторан не пойдём, там дорого, рядом столовая есть, смотри, вон там напротив храма светится. Шагай быстрее, а то сейчас дождь начнётся.

Действительно, светилась витрина городской артельной столовой, предлагавшей трудящимся питание по твёрдым расценкам. Молодые люди едва успели забежать внутрь, как с неба хлынул ливень. Капли дождя размером с орех барабанили по стеклу, небольшие лужицы на улице моментально набухли до размеров небольших прудов, деревья качало от налетевшего ветра.

Примерно треть столиков были заняты, многие давно поели, пили чай с булочками, читали газеты и спорили. Мрачный повар в заляпанном жиром фартуке кивнул на лист бумаги, прибитый к прилавку гвоздём. Меню столовой включало в себя два первых блюда, два вторых и напитки. Отдельно лежала выпечка, сахар продавался по государственным расценкам, чай наливали без ограничений.

Лена взяла себе тарелку мясных щей с перловкой, две большие отбивные из свинины и компот из алычи, Травин ограничился перловой кашей с мясом. Куски баранины оказались крупными и с жилками, но мягкими, две порции едва уместились в алюминиевую миску. Всего вышло почти на два рубля, Кольцова расплатилась купонами окрсовета. Три небольшие булки серого ноздреватого хлеба, мясистые помидоры и зелень шли отдельно за тридцать шесть копеек, бутылка кваса обошлась в двугривенный, еда была простой, сытной и стоила для курортного города совсем недорого.

– Рассказывай, – женщина набила полный рот и говорила невнятно.

Молодой человек рассказал об обеде у Федотова, о его взаимоотношениях с квартиранткой и о знаках внимания, которые она ему, Травину, оказывала.

– Даже не думай, – Лена ткнула в него ложкой, – всё провалишь. Если этот Федотов узнает, что ты с его дамой сердца крутишь шуры-муры, пиши-пропало. Как думаешь, он и вправду такой наивный дурачок? Ему ведь сколько, тридцать три, ну тридцать четыре, должен соображать, что к чему.

– Я бы его дураком не назвал, – отозвался Сергей, – скорее, просто хороший человек, с идеалами, такие сейчас редкость. Если не врёт. Мы с ним в среду едем на аэродром, там, может, что-то и прояснится.

– Это хорошо, он ведь по понедельникам не работает? А то мне телеграмму надо послать в Москву и узнать, что они там думают, но на глаза ему попадаться не хочу. Трость себе купил?

– Подарили.

– Вместе с порезом на брюках? – Кольцова прищурилась. – Ох, дорогой мой, ты снова во что-то впутался, и наверняка из-за женщины. Ладно, это не моё дело, давай-ка поглядим, что у нас есть.

Она достала блокнот, химический карандаш и принялась записывать, попутно комментируя и выспрашивая у Сергея подробности. Это заняло чуть меньше часа, столовая работала до одиннадцати вечера, посетителей никто не выгонял. Наконец, Лена заполнила аккуратным почерком и закорючками пятнадцать страниц блокнота, прикрыла его, положила ладони сверху.

– Значит, в киногруппе сначала хотели убить Малиновскую, потом снова Малиновскую, затем Свирского, пропал счетовод и умер трюкач. И ещё оператор, надо узнать, жив ли он. Как всё это может быть связано? Если цель – Малиновская, зачем режиссёра выкидывать из окна и этого Беляева убивать? А если нет, и всё дело в счетоводе, то зачем всех остальных впутали? Чтобы он испугался?

Сергей отхлебнул квас, напиток за целый день нагрелся и выдохся, но всё равно оставался вкусным и плотным, из овса, с добавками мёда, душицы и барбариса.

– Думаю, – сказал он, – Малиновская тут ни при чём. Смотри, первый случай – доски на обрыве. Помощник режиссёра идёт, топает, как ты сказала, ногой, ничего не происходит. Потом туда встаёт Малиновская, и доски трескаются. Он точно забирался на доски?

– Да, я же говорила, стояла от них метрах в десяти, он ещё и ногой топнул.

– Ладно, предположим, что доски кто-то подпилил. Я там появился случайно, то, что поймаю Варю, никто не ожидал.

– Варю? – Кольцова хитро прищурилась, а потом подмигнула. – Ага.

– Но я заметил, что Свирский обычно сам всё проверяет, – Сергей на провокацию не поддался, – в этот раз он почему не пошёл?

– С желудком что-то у него было, сидел весь зелёный, нарзан хлебал.

– Вот! Если бы он пошёл и топнул вместо Гриши, то мог бы свалиться, оба тощие, но Свирский весит больше. То же самое с пулей, я думаю, изначально заряжены были все четыре «маузера», потому что непонятно, какой из них Муромский мог бы выбрать, но потом, когда Свирский решил не репетировать, а сразу со мной цену снимать, пули убрали. Но про одну позабыли или не успели, и тут уж в дело вступил случай. Муромский целился в меня, только стрелять он не умеет, поэтому промахнулся, по лицу было видно, что настоящего выстрела он не ожидал, да ты это уже записала. Значит, наш подозреваемый – один из тех, кто был у Лермонтовского грота. Ты ведь их на целую страницу перечислила?

Лена кивнула, блокнот раскрывать не стала.

– А Беляев?