Артист

Вслед за швейцаром появился милиционер, на его вопрос толстяк ткнул коротким пальцем в Свирского и начал объяснять, тряся бумажками и квитанциями. Постояльцы гостиницы смеялись и подбадривали служителя закона. Унижение длилось пятнадцать минут, пока милиционер составлял протокол и записывал свидетелей, потом режиссёра вытолкали на улицу. Гриша всё это время держался в стороне и только у входа перехватил ручки коляски. Водитель «фиата» закурил папиросу, на его лице было написано презрение. Он тоже стоял внутри и всё слышал.

– Со мной расплатятся? – уточнил он.

– Ты получил позавчера аванс, – напомнил Гриша.

– А остальное?

– Получишь потом.

Водитель пожал плечами и распахнул дверцу.

– Я буду жаловаться в профсоюз, – на всякий случай заявил он, – это безобразие.

Свирский перебрался в автомобиль, Гриша полез было за ним, но режиссёр его остановил.

– Беги на почту и телеграфируй в «Совкино», пусть вышлют остаток. Срочно!

Гриша кивнул и убежал. Режиссёр пересчитал оставшиеся деньги, радуясь своей предусмотрительности – в другом кармане лежали ещё двести рублей.

– Поехали, – скомандовал он шофёру, – ноги моей больше не будет в этом клоповнике. Давай, сейчас повернёшь направо, на Карла Маркса, и снова направо на Красноармейскую, остановимся там.

* * *

Травин расстался с Кольцовой на углу Карла Маркса и Красноармейской, они договорились встретиться утром, когда Сергей сходит на почту за журналом и ещё раз поговорит с Федотовым. На первом этаже за конторку вернулась дама с веером, она листала журнал и неодобрительно посматривала в сторону Гриши Розанова, помощника Свирского, который курил, сидя у окна.

– Привет, – поздоровался с ним Сергей, – ты чего такой смурной?

– А, это ты, – Гриша вяло пожал протянутую руку, – точно, ты тоже здесь живёшь.

– Что значит – тоже?

– Теперь и Арнольд Ильич сюда перебрались, вышибли его из «Бристоля».

– За что это? – Травин сел рядом, тоже достал папиросу.

От Гриши несло водкой.

– Да Парасюк, сволочь, за гостиницу не расплатился и исчез. Свирский меня на почту послал, за деньгами, а сейчас ответ из треста пришёл, что они две недели назад все деньги до копеечки по смете переслали. Это ж сорок тысяч рублей.

Травин присвистнул.

– Так чего, Матвей Лукич ваш в бегах за растрату?

– Ага, следователь сейчас должен прийти, Ильич рвёт и мечет, уже коньяком налакался, гад. С тобой тоже не расплатились?

– С этим всё в порядке, отдали полностью ещё позавчера, – улыбнулся Сергей, вспомнив, как сам себе отсчитал зарплату, – а когда Лукича видели в последний раз?

– Да Савельев говорит, что Парасюк вчера днём уехал вместе с Малиновской, но должен был вернуться, он их отъезд камерой снимал фотографической, говорит, две катушки отщёлкал, хвастался, что только одна карточка плохо вышла. Я звонил на карьер, там сказали, вечером вчерашнего дня отбыл обратно, в Пятигорск, на извозчике. В гостинице нет, номер пуст. Я в банк, там говорят – снял этот подлец все деньги подчистую ещё десять дней назад. Бегом снова на почту, а там тоже шиш. Получается, он только с Малиновской расплатился и аванс выдал, а остальные-то где? Где, я тебя спрашиваю?

Гриша затянулся аж до гильзы, вдавил окурок в пепельницу.

– Савельев точно его видел? И что за карьер?

– Где-то около Минвод, новый посёлок строится, кажется, гора называется – Ящерица. Нет, Змейка. Он их даже на карточку запечатлел, а как прознал, что денег не будет, заявил, мол, плёнки картины отдаст только через суд. Сейчас с Муромским водку глушат в кофейне у Цветника, тот тоже жук, забрал реквизит и сказал, что на базаре продаст или в театр, я отобрать хотел, так пистолет достал и на меня наставил. Нет, вот увидишь, ноги моей больше здесь не будет, я к Эггерту уйду или к Протазанову в «Межрабпом», там платят регулярно, и фильмы два, а то и три раза в год. Но какой подлец, а?

– Лукич?

– Свирский. Заявил, что его это не касается. Нас сейчас из комнат вышибут, на обратный билет денег нет, а он здесь сидит, коньяками пьянствует, икру в номер заказал. Дождусь следователя, и всё ему выложу, и про лишние дни съёмок, которые не по смете, и про актрис, которых Свирский соблазнял, и про его вторую жену в Гомеле, и как он с Лукичом деньги лишние делить собирался. Всю подноготную!

– Удачи, – Травин поднялся, решая, сначала в номер подняться или всё-таки оператора найти, – держи хвост пистолетом. Кстати, «маузеры», я так понял, тоже у Муромского?

Гриша только рукой махнул, уставился в окно и сжал кулаки. Ему было очень жаль себя, загубленной молодости и чёрной паюсной икры с коньяком, которых у него, Гриши, на ужин сегодня точно не будет.

Оператора Сергей нашёл именно там, где и сказал Гриша Розанов. Тимофей сидел за столиком вместе с артистом Муромским, перед ними стояла почти пустая бутылка вина. Савельев ковырялся в тарелке с ростбифом, артист откинулся на спинку стула и тяжело дышал. Травин сел рядом.

– Ну что, – спросил он, – вас тоже с деньгами прокатили?