Артюр Рембо

Я работал и ходил по-прежнему много, больше, чем когда-либо, думая, что это обычная простуда. Потом боль в колене усилилась. При ходьбе создавалось впечатление, будто сбоку в ногу загнали гвоздь. Однако я продолжал ходить, хоть это и стоило мне тяжких усилий. Стал больше ездить верхом, но, слезая с лошади, с каждым разом чувствовал себя все большим калекой. Затем нога выше колена раздулась, сустав опух, подколенная впадина тоже, кровообращение стало болезненным, боль пронизывала нервные окончания от лодыжки до поясницы. Теперь я мог ходить лишь сильно хромая, чувствовал себя все хуже. Но по-прежнему мне необходимо было много работать. Я принялся бинтовать ногу сверху до низу, растирать, делать припарки — безрезультатно. Постепенно пропадал аппетит, началась постоянная бессонница. Я сильно ослабел и похудел. Где-то около 15 марта я согласился с необходимостью соблюдать постельный режим, по крайней мере решил сохранять горизонтальное положение; установил свою кровать между кассой, бухгалтерией и окном, откуда мог наблюдать за весами, установленными в глубине двора.

Вскоре отек увеличился, особенно с внутренней стороны колена, сустав утратил подвижность. Бедро в верхней части сильно похудело и высохло. На уровне колена появилось шарообразное уплотнение, твердое, как камень. Силы Рембо быстро таяли, он впал в отчаяние: такая опухоль никогда не рассосется сама по себе.

В конце марта он мужественно решается уехать. Все его имущество было распродано в спешке и с убытками.

Какова же была природа этой смертоносной болезни?

Все дети в семье Рембо были подвержены гидроартрозу, наследственному заболеванию, в ходе которого в суставах скапливается серозная, или синовиальная жидкость. Витали умерла от синовита, осложнившегося туберкулезом костей. От подобного недуга умрет и Изабель. Что касается Артюра, то, скорее всего, обострению его болезни способствовал еще и застарелый сифилис. Очень быстро ревматизм развился в воспаление синовиальной оболочки, а затем в саркому[230], переродившуюся в карциному[231].

Возможно, Рембо был обречен, уже когда покидал Харар: развивающаяся болезнь не встречала никакого сопротивления и легко завоевывала ослабленный организм изможденного, полуголодного человека.

Чтобы добраться до побережья, он заказал крытые кожей носилки (был найден эскиз, сделанный его рукой) и нанял 16 носильщиков, заплатив каждому 15 талеров.

Заметки, сделанные им в записной книжке в течение этого мучительного (добавим к состоянию Артюра начавшийся сезон дождей) путешествия, — документ уникальный. В первый и последний раз Рембо вел дневник. Между строк ясно читаются страх и сознание неотвратимости страданий.

Вот описание двух переходов этого крестного пути протяженностью в триста километров, дополненное двумя отрывками из писем к матери и сестре.