Читаем Артур полностью

Молчание. Лишь потрескивание огня да журчание ручейка запол­няли ночную тишину.

— Я был ничто, Пеллеас, — тихо повторил он.

— Господин, — сказал я, беря его за локоть, — Пеллеаса здесь нет. Это я, Бедуир, и со мной Гвальхмаи.

Мирддин Эмрис тронул рукой голову.

— Да, да, — сказал он, — конечно. А где Пеллеас?

— Не знаю, Эмрис. Он поехал тебя искать — еще до Лугназада.

Мирддин вскочил и проковылял несколько шагов вперед.

— Пеллеас! — крикнул он в ночное небо, потом с громким сто­ном повалился на колени. — О, Пеллеас, бесценный друг, что она на­творила!

Я бросился к нему.

— Мирддин?

Боль в его голосе, словно ножом, полоснула меня по сердцу.

— Пеллеас мертв...

Все во мне оборвалось, и я услышал жуткое эхо Морганиных слов: "На сей раз твой любезный Пеллеас не вмешается".

Господи Иисусе, я молился, чтобы и это оказалось ложью.


ГЛАВА 9

Х

арита была счастлива, что сын вернулся живым. Она горевала


о его слепоте, но тут же приступила к лечению. Увечье Мирд-


дина нарушило обычно неторопливое течение жизни на верши-

не Тора; Владычица озера пыталась применить свой обширный опыт и


совещалась с добрыми братьями из святилища.

Увы, в конце концов они вынуждены были признать, что если кто


и вернет Мирддину зрение, то лишь Сам Щедрый Господь. Челове-


ческие знания оказались бессильны, так что надо ждать и покорство-


вать Господней воле. А до тех пор Мирддину придется носить на гл а-


зах повязку слепца.

Моргана не погибла, но утратила свою силу. Она бежала, и нам


больше не страшна. Мирддин полагал, что она не сможет вернуть се-


бе свою мощь — израсходованная, объяснил он, колдовская сила воз-


вращается редко. Может быть, он обольщался, хотя кому знать, как


не ему.

По-прежнему было непонятно, что думать о Лоте. Он мог поспеть


в Ллионесс, если отплыл из Каер Эдина сразу после нашего отъезда.


Опередить нас ему не составило бы большого труда.

И все же я в это не верил. Гвальхмаи так страдал от стыда, что не


высказывал своих мыслей. Он считал, что его доброе имя запятнано,


их род опозорен. Униженный и раздавленный, он едва мог смотреть


людям в глаза. Он бродил по Тору — прекраснейшей обители на этом


свете! — являя собой подлинную картину отчаяния. Я всячески пы-


тался его ободрить, но тщетно. Рана, нанесенная северной гордости, не


заживала.

Я говорил об этом с Мирддином.

— Разумеется, Гвальхмаи не виноват. Я его не обвиняю. Но я ви-


дел, что видел, и не могу этого изменить, — настаивал он.

— Но не мог ты ошибиться? А если это был кто-то другой?

— Конечно, мог, — соглашался он. — Но тогда это кто-то с лицом


Лота и его голосом, похожий на Лота, как брат-близнец.


Да, Мирддин признавал, что мог ошибиться, но что толку, ведь, насколько я знал, братьев у Лота не было.

Гвальхмаи тоже не помог.

— У моего отца нет братьев, — горько подтвердил он. — У деда был только один сын, я никогда не слышал о другом.

Итак, этих сомнений сейчас было не разрешить, поэтому я передо- жил их на Божье попечение, а сам занялся своими делами. Мирддин был уже почти готов отправляться в дорогу, а я торопился скорее вернуться в Каер Мелин. Налетели ветры с дождями, холодало день ото дня. Несмотря на всю любовь к Стеклянному Острову, мне не хо­телось здесь зимовать. Надо было трогаться в ближайшие дни или до­жидаться весны.

Харита, страшась за сына, всячески нас удерживала. Однако она понимала, что ехать нам надо, и показала мне, как менять повязку на глазах Мирддина и как разводить жидкую глину, унимавшую боль. В чаще к западу от Храмового холма я вырезал Эмрису длинный ряби­новый посох, чтобы не спотыкаться; с этим посохом он стал похож на древнего друида, и многие, видевшие его, так и думали.

Аваллах предложил нам свою конюшню; мы выбрали коня для Мирддина и выехали первым же ясным днем. Корабль ждал там, где мы его оставили. Я заплатил рыбакам, которые его стерегли, мы по­грузили лошадей и отплыли от берега.

День был погожий, дул свежий ветер, и все же, когда я взглянул на удаляющийся берег, боль пронзила меня стрелой. Ибо мы оставля­ли позади Пеллеаса, и я знал в душе, что нам больше не свидеться.

Если я ощущал горе всем телом, как свежую рану, насколько ж сильнее страдал Мирддин?

— Его нет, — сетовал Эмрис так жалобно, что сердце мое разры­валось. — Яркая звезда упала с небес, и мы ее больше не увидим.

— Как можешь ты быть уверен?

— Ах, Бедуир, — отвечал он. — Будь Пеллеас жив, стал бы я ща­дить себя, даже и на мгновение? Когда в помрачении рассудка я скры­вался в лесах, ведь это Пеллеас меня отыскал. Он искал год за годом и не оставлял поисков. Как мог бы я сделать меньше?

Гвальхмаи все это слышал и, сойдя в Абертафф на берег, вместе с нами сел на коня, но вскоре свернул на южную дорогу.

Я крикнул ему вслед:

— Каер Мелин в другой стороне! Куда ты собрался?

Гвальхмаи обернулся.


— Искать Пеллеаса! — крикнул он. — Я не сяду за стол с Арту­ром, пока его не найду!

— Гвальхмаи!

Упрямец повернулся лицом к югу и прощально потряс копьем.

— Поприветствуйте от меня брата и скажите ему, что случилось!

— Сам расскажешь! Гвальхмаи, вернись!

— Пусть едет, — сказал Мирддин, — и пусть исполнит, что дол­жен.

Перейти на страницу:

Похожие книги