Артур

И когда Бронвен увидела свое дорогое дитя в огне, она закричала от ужаса и хотела кинуться следом. Но тому уже было не помочь. Огонь пылал горячо, и мальчик мигом сгорел.

Тут люди Инис Придеина вскочили с криком, и в то же время крик подняли ирландцы, которые, с помощью Эвниссиэна, обнаружили мертвых соратников. И не было еще на этом свете такого смятения, и каждый схватился за оружие.

Бой, битва, бойня в ту ночь были хуже — о, много, много хуже всех, которые случались с сотворения мира. Гром стоял по всему острову. Воины бились по пояс в крови, но продолжали сражаться без всякой жалости.

Тем временем Эвниссиэн не бездействовал. Покуда кипел бой, он затаился в тени и разил то одного, то другого отравленным кинжа­лом, и каждый удар уносил жизнь. Он увидел, что Бран прижал к се­

бе Бронвен и закрывает ее щитом, и ударил обоих сзади, и смеялся, когда они рухнули на пол.

И много еще добрых мужей погибло, и больше добрых жен сдела­лось вдовами, чем ночью светится звезд. И когда падали мужи, их оружье хватали жены, так что жены, мужи и дети рубились не на жизнь, а на смерть.

Горькое то было сражение, и горькие потом пролились слезы. И долго-долго оплакивали павших.

Солнце взошло багровым, и рассвет был, как разверстая рана, ког­да последний враг навеки сложил оружие. Лишь семеро остались в жи­вых, и они глядели налитыми кровью глазами, и руки их были в крови.

И тут злодей Эвниссиэн увидел, что Котел Оживления ставят на огонь и начинают бросать туда мертвые тела. Страшась, что все его усилия пойдут прахом, Эвниссиэн спрятался среди трупов и вместе с ними попал в котел.

Там Эвниссиэн распрямился во весь рост, уперся руками-ногами в стенки котла и надавил что было мочи. И дивный котел разлетелся на четыре куска, но при этом разбилось и злое сердце Эвниссиэна, и он умер позорной смертью.

И те, кто остались в живых — а все это были бритты, — подошли к Брану, который лежал при смерти подле прекрасной Бронвен, вста­ли на колени и зарыдали.

— Король и повелитель, — выли они, — котел раскололся, и те­перь мы не можем тебя спасти.

— Слушайте меня, братья, — сказал Бран, — и сделайте, как я ве­лю. Когда я умру, отрежьте мою голову и отвезите ее с собой на Инис Придеин. Там похороните ее на Белом холме над Хабренским зали­вом, и она будет стеречь эти морские ворота от супостатов. Истинно говорю вам: доколе не выкопаете эту голову, никакой враг не причи­нит вам вреда. Вы будете пировать в краю отцов, птицы Рианнон будут петь вам, и восемьдесят лет пролетят, как один день. И будет вам с моей головой не хуже, чем было со мной, ибо она принесет вам ра­дость и процветание. Но если кто-нибудь отроет эту голову, войны и мор обрушатся на Остров Могущественного. Потому, если выкопаете ее, быстрее похороните снова, чтобы никто не знал, где ее искать, а не то будет вам худо. А теперь пришло мне время умирать. Быстрее де­лайте, что я велел.

Со слезами бритты исполнили волю своего победителя, и отплыли морем на родину, и похоронили голову, как велел им Бран. А Бронвен

погребли неподалеку от того места, где покоилась голова ее брата, чтобы после смерти им быть вместе.

И тут же из земли возник огромный дворец со стенами и полами из шлифованного камня, сиявшего на солнце, как самоцвет. Внутри они увидели огромный зал, в котором столы ломились от яств. Были здесь и вино, и пиво, и меды. И таких яств и напитков они в жизни не пробовали. И когда они сели пировать, на золотых жердочках появи­лись три птицы и запели так дивно, что рядом с их пеньем все прочие звуки казались пустым молчанием.

И они позабыли убитых родичей и спутников и не помнили ни свое­го горя, ни того, что с ними случилось, ни прочих земных печалей.

И так они прожили восемьдесят лет в великой радости, и богатст­во, и род их увеличивались. И эти восемьдесят лет называют Госте­приимством Достопочтенной Головы. И похороны головы Брана 30- вутся одним из Трех Счастливых Погребений. И, покуда ее не потре­вожили, ни враг, ни мор не приходили на берега Британии.

Так заканчивается эта ветвь Мабиногион.

Закончив петь, Мирддин среди полнейшего молчания опустил ар­фу. Короли и воины, словно заколдованные, онемели от слов истин­ного барда, глаза их сияли. Впрочем, может быть, так оно и было. Повесть проняла их, проникла в их души своими чарами.

И в мою тоже. Я чувствовал, что песнь — живая, как всякое ис­тинное сказание. Тем страшнее! Ибо я понял ее потаенный смысл, до­гадался, о чем пел Эмрис.

А пел он о беспокойном царствовании Артура и о кознях врага.

ГЛАВА 12

Т

еперь спереди Бальдульфа теснили Кай с Ворсом, сзади — Ар-

тур, так что у спасшихся варваров практически не оставалось

выбора. Они не могли добраться до кораблей, оставленных на

восточном побережье, и потому свернули на север в надежде уйти по

какой-нибудь из множества лощин и балок.

Это им удалось. Удача и дальше сопутствовала англам, ибо они

вышли к развалинам римской крепости. В холмах сохранилось не

меньше шести старых походных лагерей вдоль дороги к Тримонтию

— самой большой крепости в этих краях. От самого Тримонтия остал-