Арвиальская канва

— Проводи меня к королю, — повторила я с нажимом.

Парень заметно побледнел, но на этот раз послушно предложил опереться на его локоть. Всю недолгую дорогу до верхней палубы, где Его Величество изволил о чем-то секретничать с Марком, на лице матроса так явно отражалась внутренняя борьба служебных инструкций, галантности и здравого смысла, что мне стало его почти жаль. Впрочем, Ланс явно обрадовался моему появлению, избавив парня от душевных терзаний.

— Вот ты где! — король уверенно перехватил мою руку, благодарно кивнув матросу. Тот, окончательно побелев, поклонился и поспешил удалиться. — Пойдем, нужно сделать одно объявление специально для узкого круга гостей.

В его голосе звучало такое злорадство, что мне стало не по себе.

— Погоди, — я уперлась, не позволив утащить себя подальше от Марка. — Леди Рейна София здесь?

— Нет, — нахмурился Марк. — Ее Светлость готовится присутствовать при передаче дел, как и Талион-Тар, а леди Рейна слишком юна, чтобы появляться в обществе без матери. А что?

— Мне передали списки недавно комиссованных огненных магов, которые я запрашивала через Керен, — созналась я, сжав пальцы на предплечье Ланса. — Ты знал, что леди Рейну освободили от военной службы как наследницу герцогства Рендилль?..

В шокированной тишине стало слышно, как мерно гудят двигатели яхты, уводя нас прочь от пирса.

— Даже если так, то детских волос у заговорщиков уже не осталось, — с сомнением напомнил Ланс. — А сама леди Рейна не может вырвать себе полголовы — она маркиза, дебютантка и всегда в центре внимания. Кроме того, я предпринял кое-какие меры безопасности…

— Это какие? — с подозрением уточнила я.

— Надеюсь, достаточные, — пожал плечами Его Величество, заставив меня отчетливо скрипнуть зубами и в очередной раз задаться вопросом, за что же я его терплю. — Пойдем. Я представлю тебя послам Пилара. Они как раз должны прийти в нужную кондицию…

Краем глаза заметила, как изменился в лице Марк: побледнел, нахмурился, крепко сжав губы, словно опасался ляпнуть что-нибудь лишнее.

— Я тебя ненавижу, — призналась я Лансу, убирая челку с глаз: тримаран набрал скорость, и на верхней палубе разгулялся соленый ветер. — Зачем тебе понадобилось… — Ланс потянул меня следом за собой, не дослушав.

Марк остался стоять на верхней палубе, повернувшись в сторону удаляющегося дворца и скрестив руки на груди.

Тримаран заметно раскачивался на разгулявшихся волнах, отчего передвижение целеустремленного короля под ручку с упирающейся фавориткой выглядело особенно колоритно — словно празднование длится третий день и, надо признать, удалось. Но, поскольку посольство Пилара тоже шаталось, балансируя изобличающими бокалами с коллекционным вином, на траектории нашего передвижения внимания никто не заострял.

Хоть Пилар и считался дружественным государством, его почетные представители держались наособицу. Компанию им составляла только леди Исабель Крус-Тар, глава дворцовой пресс-службы, явно намеревавшаяся собрать материал для сенсационной статьи.

Посла и его эмиссара я узнала по фотографиям из личных дел, а вот девушку, скромно держащуюся ближе к ним, видела впервые. Это мало что меняло: их имен, к своему стыду, я все равно не могла вспомнить. Пиларцы считали, что короткие имена пристали незначительным людям (хотя Ланс, должно быть, в клочья порвал им шаблон), и представителей целой страны звали столь заковыристо, что я сдалась уже на пятом слоге, не добравшись даже до фамилии.

— Все еще не хочешь объяснить мне, в чем дело? — поинтересовалась я у Ланса, когда до делегации оставалось не больше десятка шагов.

— Нет, ты мне уши оборвешь, — широко улыбнулся он, — а королю не пристало ходить без ушей. Корона может соскользнуть, а она и так паршиво держится.

— Ланс!

На мой возмущенный оклик он уже не отреагировал, потому как я невольно привлекла внимание посла. Седой мужчина в строгом национальном костюме почтительно поклонился, зацепившись взглядом за мою ладонь, лежащую на предплечье Ланса, и на мгновение сжал губы.

— Ваше Величество, позвольте поблагодарить за любезное приглашение. У вас чудесная яхта.

Он говорил на нашем языке очень чисто. Эта излишняя правильность и выдавала в нем иностранца вернее, чем темные национальные одеяния: столичный и арвиальский говор подразумевал протяжные гласные, а провинциальные акценты грешили «проглоченными» окончаниями слов. Вот так четко и ровно, словно по учебнику, не говорил ни один далеон-тарец.

— Рад, что вы смогли присутствовать на празднике, — отозвался Ланс и улыбнулся так светло, что лощеный сухарь посол невольно заулыбался в ответ — разумеется, рановато. — Как и ваша очаровательная дочь.

Кажется, в это мгновение мое самообладание заслужило памятник в полный рост. Я не повернулась к Лансу, не треснула его короной по уху и даже не выругалась — только стиснула пальцы, всеми ногтями вцепившись в его предплечье. В лице короля не дрогнула ни единая черточка.