Арвиальская канва

Ланс подхватил меня на руки, заворачивая в плотный кокон потемневших крыльев, и позволил одному из щупалец морского князя обернуться вокруг своего пояса. Я задержала дыхание, но, когда вода, до того терпеливо державшаяся за пределами грота, внезапно хлынула внутрь, едва не сбив с ног шелликотова коронованного ворюгу, невольно вскрикнула — а потом второй раз за каких-то полчаса безнадежно моргнула на уплывающие пузырьки воздуха и зажмурилась, спасая глаза от морской соли.

Умом я понимала, что никто не позволит мне задохнуться, но все равно со всей дури вцепилась в Ланса, давя зародившийся в груди крик. Тиггирн На-Мара, казалось, нарочно тянул время, отыгрываясь за обман — но мы все же оказались на поверхности раньше, чем я сдалась.

Ланс взмахнул крыльями, поднимаясь над беспокойной водой, тревожно вгляделся в мое лицо — и, не дожидаясь, пока я выскажу ему все, что думаю о предпринятых «мерах безопасности», развернулся к яхте. Но там наша помощь уже не требовалась.

Черные щупальца плотно оплетали корпус судна, не позволяя ему соскользнуть в водоворот. Бледные, как морская пена, матросы судорожно цеплялись за такелаж. На верхних палубах никого не было видно, только одного господина, лишившегося чувств, черное щупальце бдительно прижимало к фуршетному столу. Я до крови прикусила губу, но потом заметила свет в каютах нижнего уровня — должно быть, непривычных к качке и штормовым волнам гостей согнали туда, где их хотя бы не смоет за борт.

Ланс хмыкнул над своими мыслями и пошел на снижение, крепко прижимая меня к себе. Эта предосторожность была совершенно излишней (никакая сила не заставила бы меня разжать руки, разве что для того, чтобы поменять хват на удушающий), но возражать я однозначно не собиралась.

Его Величество приземлился на верхнюю палубу, поскользнулся и звучно треснулся бедром о столик возле шезлонга, уронив-таки корону мне на живот. Я машинально подхватила ее одной рукой.

Тяжелая.

— И почему короны не делают на завязочках, как дамские шляпки? — страдальчески поморщился Ланс и бережно опустил меня на ноги.

Морской покровитель словно специально дожидался этого момента, чтобы внезапно отпустить яхту. Нас мотнуло, с нижних палуб донесся многоголосый отчаянный вопль, к которому я невольно присоединилась, запнувшись о шезлонг. Ланс глухо выругался, взмахнув крыльями для равновесия, и бросился к борту. Я присоединилась к нему секундой позднее (как будто мы могли что-то поделать!), но гигантская водяная воронка будто рассосалась сама собой, оставив на память только высокие беспокойные волны, раскачивающие тримаран, как скорлупку.

Слегка позеленевший Ланс с чувством сплюнул за борт, повернулся было в сторону лестницы на среднюю палубу, но замер и устало произнес:

— Твою мать…

Проследив его взгляд, я выразилась куда менее сдержанно и вцепилась в леер.

За яхтой поднималась гигантская темная волна.

Яхта подскочила на ней, как ужаленная в зад. Вопли снизу резко набрали экспрессии и выразительности. Я все-таки не удержалась, проехала по лееру до самого носа и едва не перекувырнулась за него, но тут подоспел Ланс и бесцеремонно схватил меня за шкирку, возвращая на палубу.

— Что он творит?! — рыкнула я, ощутив опору под ногами.

— Тащит нас к берегу, — сквозь зубы процедил Ланс: кажется, опора под левой ногой все-таки оказалась его ступней. — Эффектно, как я и просил. Правда, я-то имел в виду, чтобы эффектно это выглядело с берега, но, видимо, об этом следовало упомянуть отдельно…

Арвиаль действительно приближалась рекордными темпами. Насчет эффектности Ланс мог не переживать: тихие бухточки и пляжи, не знавшие высоких волн, не имели никакой защиты, и на берегу, должно быть, уже царила паника, ничем не уступающая безобразию на нижних палубах. Нас несло прямиком на дворцовый пирс, и, кажется, мы имели все шансы его протаранить…

— Твою мать! — неоригинально повторился Ланс и внезапно сгреб меня в охапку, тотчас отталкиваясь от палубы.

Я не успела отреагировать и вцепиться в него, а он, должно быть, и без того устал. Намокшая одежда довершила дело, и я с позорным воплем выскользнула из его рук — прямо в разбушевавшиеся волны.

Желудок подскочил к горлу, его место тотчас занял склизкий комок ледяного страха — и темная вода сомкнулась над головой, даже сейчас продолжая волочь меня куда-то. Под волной меня тотчас перевернуло, и я, уже не понимая, где верх, а где низ, отчаянно забарахталась — но тотчас расслабилась, позволяя течению самому вытолкнуть меня на поверхность. Ночной воздух ожег макушку вожделенным теплом, и я тотчас запрокинула голову, глотая солоноватый воздух.

— Лави! — Ланс спикировал прямо на волны. Поднял тучу брызг, не успев вовремя сложить крылья, и тотчас подхватил меня — хоть я держалась на воде, пожалуй, даже лучше его.

— Яхта?!

Он с нервным смешком прижался лбом к моему лбу и на мгновение зажмурился, успокаиваясь. А потом отстранился, позволяя оценить масштабы бедствия.