Арзамас-городок

Впервые о подводе воды к городу серьезно заговорили в 1849 году. Богатый помещик села Красного — обыкновенно жил он в Арзамасе — Николай Яковлевич Стобеус из человеколюбия предложил Магистрату деньги для постройки водопровода из Рамзайских, тогда еще довольно обильных, источников. Тестем у помещика был известный в России арзамасский миллионер купец Александр Михайлович Заяшников. Власть имущие быстро смекнули, что из простеца-доброхота можно вытянуть　денег поболе. Магистрат поставил условие: Стобеусу должно добавить средств. На проценты с добавленного капитала и будет содержаться будущий водопровод.

Видимо, купеческая родня отговорила Николая Яковлевича от чрезмерных затрат, и не сладилось у барина с Магистратом.

Шло время, стали заметно иссякать Рамзайские источники, и это на время сняло заботу о воде у городского начальства. Нет воды близко, а на нет и суда нет.

— А Мокрый овраг?! — напоминала беднота.

— А что Мокрый… — пожимали плечами городничие. — Три версты тянуть водопровод. Нет таких целковых в городской казне!

Но вот к голосу простонародья добавился голос уважаемого человека — священника:

— Народ взыскует о воде. Давайте озаботимся всерьез!

Федор Иванович Владимирский, из потомственных духовных, служил в Воскресенском соборе, исполнял разные должности в церковных учреждениях, преподавал Закон Божий в городских училищах.

Никто, конечно, не обязывал батюшку заниматься водной затеей, он эту многотрудную, многолетнюю работу взвалил на себя сам. И не корысти какой ради, свыше его однажды осенило: выйди ты к людям делателем! Так вот и впрягся в тяжкий воз, и не бросал оглобель…

Водоснабжение — особь статья в любом городском миру. Тут сразу две заботы. Надо отыскать воду, доказать, что ее будет довольно для горожан. И второе: техническая сторона дела. А главное — деньги, много денег!

В 1874 году, как и повсеместно в России, в Арзамасе открылось городское самоуправление. От Духовного ведомства гласным (депутатом) избрали в городскую Думу и Владимирского. Теперь от «водного» вопроса отмахиваться власти стало посложней.

Думается, что не без влияния Федора Ивановича богатый купец — известный жертвователь на нужды людские, Иван Степанович Белоусов в конце жизни решился оставить по завещанию родному городу 15 тысяч рублей на водопровод. 20 тысяч на эту же цель или на общество взаимного страхования от огня оставил Арзамасу и купец Петр Иванович Серебренников. Пожары полыхали в городе частенько, но погорельцы не могли ожидать возмещения убытков — недвижимость еще не страховалась. Некоторые купцы, чиновные и иные требовали страхования, но не хотели делать страховые взносы — Серебренников-де завещал на общество… Между тем батюшка искал себе сторонников.

Как ни странно, первым из них оказался городской голова Иван Иванович Потехин. За свои средства начал он водоискательные работы: определял силы грунтовых вод в районе Горячего пруда и на ближнем Рамзае.[61]Окончание работ показало, что запас подземных вод в исследуемых местах невелик и заводиться с водопроводом не стоит.

Не сразу определились этапы работы. Следовало начать с отрытия контрольных колодцев, узнать, на каком грунте лежит водоносный слой земли, нарыть соединительные канавы и замерить суточные протоки воды в стороны выхода ее из оплечья оврага, а потом записывать перепады водного баланса в течение весны, лета, осени и даже зимы. Тут так: один год мало что скажет. Выходит, наблюдения вести надобно несколько лет, чтобы уж точно узнать мощность и устойчивость водотоков.

Зудил, не давал покоя думским деятелям «водопроводный поп». И вот, наконец, образовали особую Водопроводную комиссию, которая долгое время осторожничала в действиях. Впрочем, Федор Иванович не торопился с укорами к членам комиссии — он сам поначалу должен поусердствовать на Мокром.

Пригласил мужиков с лопатами.

Сидели у источника, батюшка больше бодрил себя:

— У Бога всего много. Исходил, порыскал я тут немало. Вода, провижу, есть. Вот мы ее отворим, выпустим из затвора подземного, а там и в город пригласим…

— А не обманком этот источник? А как не даст более того, что изливает? — усомнился морозовский мужик.

— Не будь Фомой-неверующим! — урезонил вопрошавшего отец Федор. — Ну так: сначала росчисти сделаем, а где тычки поставлю, тут и колодцы рыть.

— Глыбко копать?

— До глины, ежели она есть. Ну, с Богом, ребятки!

…Уже первые колодцы показали, что водоносный слой земли покоится на плотной глине, что вода циркулирует на одном горизонте. Это обрадовало, обнадежило священника.

Отрыли колодцы, соединили их стоками, стал Владимирский записывать суточные нормы выхода воды.

Доверие к Мокрому оврагу сильно подорвали засушливые 1890–1893 годы, когда заметно истощился водоносный слой. Но именно в эти годы Федор Иванович с помощью частных пожертвований копал колодцы и рыл новые канавы, устраивал запруды, пробные бассейны для скопления воды и наконец-то смог и себе, и всему городу объявить, что источники вполне могут удоволить город отличной водой.